Когда посмертный образ был готов, Ифе устало села на кровать. Шагов Шани поблизости слышно не было. Вокруг царила тишина.
«Вот и всё. Теперь мне не скрыться от мыслей. Пора…»
Девушка закрыла лицо руками, но даже во тьме перед её мысленным взором появлялись лица.
Первым был тот, кто проводил её к смерти.
«Сет…»
В воображении Ифе он выглядел спокойным. Улыбался, привычно ехидно.
– Маленькая аментет, – голос грешного бога был тихим. – Ты ненавидишь меня?
Девушка не знала, что ответить. К счастью, отвечать собственным фантазиям было и не нужно.
«Думаешь ли ты обо мне? Или я была лишь одной из песчинок, что ты стряхнул со своего пути по вечности?»
Образ Сета сменило лицо Атсу.
Представить его было очень просто – Ифе только недавно смотрела на столь похожую душу Шани. Смотря в глаза вора, девушка чувствовала холод. Атсу стал для неё истинным другом, стал поддержкой. Он умел вызывать улыбку, окутывал теплом своего сердца, открытого для добра, но сейчас это тепло было призрачным.
– Я не хотел видеть твою смерть, – сказало видение. – И жизни тебя лишил мой кинжал.
– Атсу, ты не виноват! – прошептала Ифе.
«Надеюсь, я значила для тебя меньше, чем Шани. Меньше, чем Амен, Сефу и Уоти… Надеюсь, тебе не было так больно терять меня, как их».
Но девушка знала, что слишком открытое для жестокого мира Та-Кемет сердце вора всё равно будет полниться скорбью. И ей было так жаль, что причиной стала она.
Тёплые карие глаза Атсу растворились во тьме воспоминаний. Теперь Ифе тонула в светло-серой стали.
Новое видение грустно улыбалось. Но даже грусть на лице принца-хекау была царственной.
«Кейфл…» – смотря в глаза принца, девушка чувствовала, как у неё внутри всё рвётся от боли.
– Мы квиты, моя Ифе. На этот раз ты обманула меня. Сбежала во тьму, откуда если и можно вернуться, то лишь раз.
– Нет! Ты же хекау! Ты можешь мне помочь! Как тогда…
– Я просто могу прийти к тебе.
– Нет! Кейфл, не смей!
– Моя Ифе… – воображаемый, но такой реальный для аментет юноша не закончил фразу, ведь только она могла вложить слова в уста этого видения.
Но девушка не знала, что ещё мог сказать Кейфл. Она даже не знала, почему боль при мысли о нём была настолько сильнее, чем страдания, принесённые видениями о Сете и Атсу.
Грудь Ифе сжали рыдания, и она повалилась на кровать, захлёбываясь слезами.
«Мы знали, чем всё закончится. Всегда знали. Я должна была возродиться на краткий срок, я должна была вернуться в Дуат. Так и произошло. Хорошо, что только со мной. Хорошо, что у тебя ещё есть шанс видеть солнце…»
Благородные мысли не приносили облегчения. Ведь на самом деле Ифе хотелось, чтобы принц снова спас её. Ведь кто ещё мог это сделать?
«Кто ещё?..»
У девушки был ответ на этот вопрос. От него веяло прохладой. У этого ответа были зелёные глаза, в которых отражалась сама вечность.
Последняя фантазия Ифе позволила ей снова встретиться лицом к лицу с Анубисом. Он смотрел на неё мягко. Так, как настоящий Каратель не взглянул бы никогда.
– Вы должны быть довольны, – с собственным воображением аментет могла быть дерзкой. – Грешница получила по заслугам.
– Мне несвойственно злорадство.
Девушка очень хорошо помнила голос Анубиса, и ей удалось представить, как он говорил именно эти слова.
– Ты знала, кому доверяешь. Я предупреждал.
– А я сделала свой выбор.
Бог кивнул.
– Ифе, мне жаль, – Каратель никогда не сказал бы этого, но Ифе было всё равно, ведь всё происходило в её голове.
И она могла насмехаться сама над собой:
– Нет, вы так говорите лишь потому, что я это выдумала.
– Зачем?
– Я не знаю.
«Я бы хотела, чтобы вы вспомнили меня. Грешницу. Ифе. Не знаю, почему… Но вспомните обо мне, пожалуйста, – аментет позволила слезам снова помутить зрение. – Ещё хоть раз».
Видения растворялись. Лицо Сета, Атсу, Кейфла и Анубиса сменяли друг друга с невероятной скоростью. Их черты смешивались, пока, наконец, не исчезли, оставляя Ифе в одиночестве.
Девушка не слышала шагов у входа в комнату. Не знала, что маа-херу Шани уже какое-то время прислушивалась к происходящему внутри.
Не знала, что душа слышала её жалкие разговоры с самой собой.
«Бедная девочка, – думала Шани, прижимая руку к стене, за которой на кровати лежала аментет. – Говорят, что мёртвые не скорбят, и это удел живых. Но ведь потери касаются обеих сторон».
Маа-херу вспомнила брата. На Полях Иалу она уже научилась не думать о нём постоянно. Научилась существовать без скорби. Но теперь, видя и слыша страдания Ифе, она снова ощущала давно позабытую пустоту в груди.