— Это оказалось так легко, — невозмутимо ответила Флавия. — Идешь в кафе, садишься за столик…
— Но…
— Не, переживай, этот пассажир не, обеднеет: Я не ворую деньги у кого попало. Уверяю тебя: у него хватит средств, чтобы купить другие билеты. Кстати, я заодно одолжила у него пару сотен франков.
— Флавия!
— Все в порядке. Они нам понадобятся. К тому же у него еще осталась куча денег. Если тебя это так волнует, по возвращении в Рим я вышлю ему эти двести франков обратно — в бумажнике есть адрес. И вообще: если ты такой честный, отнеси ему свой билет и сиди тут, жди нашего общего друга.
Аргайлу было нелегко заглушить голос совести, но в конце концов ей пришлось замолчать, тем более что дело было уже сделано. Флавия решительно направилась к поезду, и Джонатан с тяжелым сердцем потащился за ней. Они заняли свои места и до самого отправления тревожно выглядывали в окно, вздрагивая при появлении каждого нового пассажира. Под разными предлогами то Флавия, то Аргайл вскакивали с места, бежали в тамбур и, высунув голову в дверь, пристально всматривались в лица людей, толпившихся на перроне. Их беспрестанное ерзанье и беготня вызвали недовольство соседей, но парочке было не до них. У обоих вырвался протяжный вздох облегчения, когда поезд, лязгнув колодками, начал медленными толчками двигаться вперед.
— Ну, что теперь будем делать? — спросил Аргайл, как только поезд набрал скорость и бесцветные окраины северного Парижа скрылись из глаз.
— Не знаю, как ты, а я хочу есть. Я уже умираю от голода.
Они встали и под неодобрительными взглядами соседей направились в вагон-ресторан, торопясь занять свободные места. Аргайл уже смирился с неизбежными неприятностями и решил кутнуть на полную катушку. В сравнении с тем, что ему пришлось пережить за последние несколько дней, грубые банковские послания с требованием уплатить долг и объяснения с хамоватым менеджером банка казались сущей мелочью.
Для начала Джонатан заказал два коктейля с шампанским. Им повезло: Флавия украла билеты в вагон первого класса.
Подкрепившись, Флавия рассказала о результатах похода в архив еврейского центра.
— Ты уверена, что Ричардс живет по указанному адресу?
— Нет, конечно: этой карточке уже лет сорок. К тому же нет никакой гарантии, что Ричардс еще жив. Но сорок лет назад он жил в графстве Глостершир.
Они помолчали, уткнувшись в тарелки.
— У тебя правда осталось только семь франков? — спросила немного погодя Флавия. — А у меня двадцать. Плюс те двести, что я…
— В Лондоне мы сможем отлично поразвлечься на эти деньги. Что ты предпочитаешь: поездку на автобусе или стакан воды?
Она молчала, задумчиво глядя в окно.
— Флавия! Флавия!
— Хм-м, извини. Что ты сказал?
— Ничего. Пустой треп. О чем ты задумалась?
— О Жанэ. Он был так дружен с Боттандо. Почему он вдруг начал ставить нам палки в колеса? Ладно, в конце концов, это не моя вина. А как твои успехи?
— Мои? — небрежно переспросил Аргайл. — Да как тебе сказать… Я всего лишь совершил огромный прорыв в нашем расследовании — вывел Рукселя на чистую воду. Я поймал его на лжи. Не знаю, насколько это серьезно…
Своим самодовольным видом он заработал испепеляющий взгляд.
— Полдня я читал старые газеты — за сорок пятый и сорок шестой годы.
— Искал информацию о Гартунге?
— Ну разумеется. Газеты очень подробно освещали его возвращение, арест и самоубийство. Сейчас об этом забыли, но тогда событие всколыхнуло всю страну. Кстати, занятное чтение, я не мог оторваться. Но главное в другом: из газет я уяснил одну вещь, которую в принципе мы уже знали.
— И что же это? — Флавия подобралась, ожидая ответа.
— А то, что в начале своей карьеры Руксель работал в комиссии, занимавшейся военными преступниками.
— Я знаю. Он сам говорил тебе об этом.
— Да, за исключением одной маленькой подробности: оказывается, в его обязанности входил сбор доказательств для обвинения.
— В том числе по делу Гартунга?
— В первую очередь. Руксель последний видел Гартунга живым. Так пишут газеты. Вечером Руксель допрашивал его в камере, а ночью Гартунг повесился. Почему-то этот факт выпал из его памяти. «Я слышал об этом», — сказал он мне. Я уверен: он знает об этом деле гораздо больше, чем говорит.
— Возможно, ему неприятно вспоминать о войне.
— Почему? Он не совершил ничего постыдного. Никогда не состоял на службе у фашистов. Что ему скрывать?
Флавия отодвинула тарелку, почувствовав внезапную усталость: слишком много на нее навалилось за один день. Сейчас, когда они были на полпути к спасению или хотя бы к передышке, силы оставили ее. Отрицательно мотнув головой на предложение Джонатана заказать кофе, она сказала, что идет в купе спать.
— Все, больше ни о чем меня не спрашивай. Я хочу хотя бы несколько часов не думать об этом деле. Быть может, ответ ждет нас в Глостершире.
ГЛАВА 15
Всю дорогу она проспала как младенец. В Кале Джонатан растолкал ее и поволок, полусонную, на пароход. Там она снова провалилась в сон и пробудилась только в Англии. Таможенники и сотрудники иммиграционной службы были восхитительно небрежны в отношении своих обязанностей и равнодушно пропускали пассажиров, волной схлынувших с парохода, едва заглядывая в их паспорта и уж никак не сверяя их лица с фотографиями. Одно из двух: либо преследователь Флавии с Аргайлом не был полицейским, либо официальный канал связи снова заилился.
— Хорошо поспала? — спросил Аргайл, бережно разбудив Флавию в шесть часов утра.