— Ну, Череп, это уж чушь! — Колян усмехается, хоть и криво, — Для этого этот кто-то должен тут жить! Или хотя бы навещать. И входить-выходить каким-то другим путём!
А поскольку мне эта немудрёная мысль пришла ещё раньше, свечу в самый дальний конец коридора, который тут куда даже шире, чем тот, что под зданием: метров трёх. И то, что я там вижу, оптимизма не внушает.
— Смотри. Коридор сильно наклонный, ведёт вглубь земли. И кончается через метров тридцать. И дальше идёт только наклонный тоннель. Узкий. Изогнутый. И ширины в нём не больше полуметра!
Колян, который и так трясётся, словно замёрз, бормочет:
— Череп! Ну его на фиг! Ничем мы здесь не «поживимся»! Тут одна трухлявая древесина! Да и з-замёрз я уже! Сыро тут. Может — ну его к чертям собачьим, и — свалим к такой-то матери?!
— Ну уж нет! — меня реально заело, — Мы осмотрим тут всё, что сможем! А ты, если боишься, включай свой китайский — да вон он, проём!
— Да нет, я, собственно, не против… — Колян смущён, и боится отступиться. Да и стыдно ему, что откосил от махания кувалдой, — Ведь если мы чего всё-таки найдём — продадим-то — напополам?!
— Ну ясен пень. Поделим поровну. Осталось найти!
Баррикаду можно было особенно и не рассматривать: сделаны мебеля были, конечно, не из ДСП, но это не помешало им за эти годы превратиться в полусгнившие трухлявые дрыны и шелушащиеся шпоном косые-кривые поверхности. Без вариантов.
Когда отошли от баррикады, подивились: пыли здесь точно куда меньше!
А в боках длинного широкого коридора нет ни единой двери.
Тем не менее, мы двинулись вниз, придирчиво рассматривая как раз — стены: вдруг ещё чего замуровано? Но ничего так и не обнаружили.
Дошли до того места, где тоннель перешёл в коридорчик. Коридорчик, как теперь видно, идёт тоже вниз, но где-то через десяток шагов его пол становится, вроде, горизонтальным. А потом плавно так изгибается — за поворотом уже не видно, что там, дальше.
Колян вдруг говорит, и слышу я неподдельное удивление в его голосе:
— Череп! Посвети-ка сюда! — и показывает на пол.
Свечу.
Срань Господня!!!
И как это я сам этого не заметил!!!
На полу чётко отпечатались следы. Но — не мужские или женские. А — ребёнка!
Крохотные такие отпечатки. Размером не больше, чем у пятилетнего. И много их: покрывают всю поверхность коридорчика у прохода. И ведут — и туда, и сюда!
Чешу репу.
Колян же не молчит:
— Смотри, Череп! Какой-то пацан тут постоянно ходит! Не иначе — дух малышки Леонида! Ну, помнишь? Того, который умер от холеры в пятилетнем возрасте?!
— Чушь! Дух-то точно — следов не оставил бы! Бесплотный же! Но… Погоди-ка. Если тут и правда кто-то постоянно ходит, значит, есть для него в этом смысл! Или он живёт тут… Или уж — прячет что-то ценное! Вот только — что. А что? Место отличное! Спрячешь под теми, — киваю в сторону баррикады, — дровами что-то — …рен найдёшь! И вот эта мысль меня очень даже…
Греет!
— А меня напрягает другая мысль. Раз следы ведут и туда и сюда, значит там, — Колян машет рукой в конец коридорчика, — должен быть выход!
— Хм… А логично, как говорит наш ветеринар. Ты молодец. Вот и пойдём-ка мы туда. Попробуем найти этот самый выход! Может, так будет и проще выбираться наружу!
Раз это делают даже дети.
Поход много времени не занял. Буквально через три минуты по изогнутому, но не сильно, как оказалось, коридору, притопали мы к вертикальному лазу: только-только пройти! И лаз был даже облицован — чем-то вроде пластмассы. Этакая гофрированная серая труба, с метр в диаметре… Ну, и по дну идут ступеньки. Тоже пластиковые. А упирается торец трубы во что-то вроде люка.
Говорить особенно нечего, вот и лезу первым, и через десять метров подъёма откидываю этот самый люк.
Ну вот вам и здрасьте!
Если это — овраг за домом деда Щукаря, как мы называем деда Павла Петровича Шелестова за глаза, поскольку он вредный, то я — марсианин. А похоже на то!
Потому что солнце тут ярко-голубое, аж глаза щиплет, а небо — фиолетово-синее. И не заметить такого странного факта может только крот. Тем не менее, выбираюсь из колодца, и говорю:
— Колян. Вылезай-ка на солнышко. Полюбуйся окрестностями!
Ну, Колян удивление выражает традиционно: с помощью великого могучего, посконно-исконного. Мата, проще говоря. Трёхэтажного. Ну а я предпочитаю снова больше помалкивать, просто осматривая эти самые окрестности.
Очень всё похоже на военную базу. Расположенную в пустынной холмистой степи, где и трава-то выгорела до состояния бесцветности — а, похоже, была когда-то синей. База, к нашему счастью, явно заброшена. И давно. Нет, правда: база примерно в таком же состоянии, как наши руины, оставшиеся там, позади. Полусгнившие здоровущие ангары с провалившимися крышами и завалившимися стенами, ржавые баки какие-то, или, может, это бочки. Были. Ящики — в примерно такие у нас укладывают снаряды: знаю, сталкивался, пока служил… А ещё поблизости огромный бетонный водоём. Бывший — сейчас, понятное дело, пустой, и песка в него намело — почти по бортики. Значит, точно — военная база, плюс склады боеприпасов: иначе зачем им пожарный водоём?