Министр на миг задумался, стал было поворачивать голову в сторону Президента, но потом решительно ответил:
— Мертвый.
Директор кивнул. Министр молча смотрел на него, будто ожидая еще каких-то слов или пояснений. Но Директору было нечего добавлять. Мертвый так мертвый.
— Дальше, — сказал Директор.
— Дальше... — вздохнул министр и все-таки посмотрел на Президента. Тот кивнул, словно подтверждая некое заранее достигнутое соглашение.
— Видите ли, — начал Президент. — Это немного не в наших правилах...
«Начало обнадеживает», — подумал Директор без раздражения и удивления. Ему уже приходилось слышать такие фразы.
— В принципе, эту проблему должны были решать люди... — Президент показал на министра, и тот согласно кивнул. — Но есть ряд обстоятельств...
— Рассказывайте, — просто сказал Директор, чувствуя себя кем-то вроде старого ювелира, которому принесли сомнительного происхождения ожерелье, и теперь он должен определить его истинную цену.
К счастью, министр излагал факты четко и быстро. Директор не успел устать от его рассказа.
— С нашими ресурсами там делать нечего, — завершил свою краткую речь министр.
— Да уж, — сделал первый вывод Директор и попытался привычно качнуться на стуле, однако уперся лопатками в высокую негнущуюся спинку. — Эту проблему должны были решать ваши люди. Раз уж они сами ее создали.
— Никто же не предпо... — развел руками министр, но Директор прервал его:
— Данные.
Министр положил на стол папку и толкнул ее в направлении Директора. Тот подтащил к себе эту сшитую папку бумаг и неохотно перелистал первые страницы. Теперь ему это не понравилось еще больше.
— Это, — сказал Директор и постучал пальцем по обложке папки, — ваша ошибка. Все это — ваша ошибка.
Министр хотел было что-то ответить, но взгляд Президента заставил его отказаться от этой затеи.
Директор перевернул еще страницу. И на какой-то миг пальцы его замерли в воздухе, а зрачки остекленели. Но никто этого не заметил.
Директор захлопнул папку, выдержал паузу и спросил:
— Живой или мертвый?
— Живой, — сказал министр. — Обязательно живой.
— Ладно, — сказал Директор, уже заранее представляя, как некоторое время спустя он будет с сожалением сообщать министру, что его последнее пожелание выполнить не удалось.
Мертвый. Непременно мертвый.
5
Хозяин ресторана осторожно переместился в угол и постарался принять такой вид, будто бы ничего особенного в его заведении не происходит. У него это хорошо получилось.
Акмаль взял фотографию и внимательно посмотрел на свое изображение.
— Четыре тысячи, — сказал Акмаль, в то время как чьи-то ловкие руки появились у Бондарева из-за спины и принялись проворно его обыскивать. — Странная сумма. С одной стороны, это слишком дорого за кусок бумаги. С другой стороны...
Он посмотрел на человека, который стоял у Бондарева за спиной, получил от него безмолвную гарантию безопасности и сел напротив Бондарева, рядом с Мурадом.
— С другой стороны, — продолжил он, — если это часть какой-то хитрой игры, то это чертовски дешево.
— Никаких игр, — сказал Бондарев. — Чистый бизнес.
Он подумал об удобном расположении ресторана рядом с набережной. Как стемнеет — все концы в воду. Дешево и сердито.
Тем временем Акмаль пристально его разглядывал, ожидая увидеть беспокойство, страх или неуверенность. Бондарев даже подумал о том, чтобы оправдать его ожидания, но тут из кухни появился еще один парень. Он встал в паре шагов от стола, за которым сидели Бондарев и Акмаль с Мурадом. Бондарев решил обойтись без театра.
— Не думаю, что это бизнес, — сказал Акмаль. — И не думаю, что тебя зовут Смит.
— Имеете право, — Бондарев слегка развел руками. — Имеете право думать. — Его руки вернулись на поверхность стола, но кисти уже лежали чуть ближе одна к другой.
— Это могут быть личные счеты, — продолжал говорить Акмаль. — Или это может быть поручение какой-то спецслужбы... Так или иначе, ты повел себя трусливо. Ты не решился сделать работу сам, ты попытался сделать ее руками другого человека, запудрив ему мозги. Ты использовал память о погибшем брате. Это отвратительно.
Мурад сурово насупил брови.
— Как всегда, — сказал Бондарев.
— Что? — не понял Акмаль.
— Отвратительная и грязная работа. Такой она всегда была, есть и будет...
— Что ты...
Акмаль торжествующе вскрикнул и схватил Бондарева за руку. Тут же Бондарева схватили сзади за плечи и прижали к спинке стула, Акмаль отдал команду по-турецки, и с запястья Бондарева быстро сняли часы.
— Сигнал твоим друзьям? — ухмыльнулся Акмаль. — Хотел подать сигнал?
Раз.
— Видишь? — это Акмаль повернулся к Мураду. — Видишь, что это за человек?
Два.
— У них целая банда. Наверное, это они и убили твоего брата. Так, да? — Это он уже спрашивал у Бондарева.
Три.
Акмаль подержал бондаревские часы на ладони и потом отдал их одному из своих парней. Его улыбка лучилась торжеством победителя.
Четыре.
— Твои друзья тебе теперь не помогут... — продолжал нести ахинею победителя Акмаль.
— У меня нет друзей, — сказал Бондарев. — Я один.
Акмаль на миг задумался, но в этот момент наступило ПЯТЬ.
6
В начале первого Директор был дома. Он зажег свет во всех комнатах своей большой квартиры, включил три из пяти телевизоров: круглосуточный информационный канал, «Дискавери» и спортивный. Теперь из разных комнат раздавались разные голоса, и можно было даже подумать, что Директор дома не один.
Так и не сняв ботинок, он прошел на кухню, вытащил из шкафа начатую бутылку коньяка и сделал себе большой бутерброд по собственному рецепту «Кошмар диетолога»: один толстый ломоть белого хлеба смазывается майонезом, другой, такой же — кетчупом, между ними кладется ломоть ветчины, сыр, порезанные соленые огурцы бочкового засола...
Но не сработало. Директор отложил бутерброд, аккуратно вытер губы, заткнул пробкой бутылку. Некоторое время он смотрел на экран телевизора, где антилопы панически спасались бегством от поджарого льва, который явно подкачался перед съемкой...
Минуту спустя картины дикой природы уже не существовало, на экране телевизора как будто пульсировала бессмысленная заставка, набор цветных точек. Директор вздохнул, встал с табурета и прошел в комнату, где по телевизору транслировались новости. Это его тоже не заинтересовало. Директор подошел к стеллажу с книгами, привстал на цыпочки и не без труда достал с верхней полки книгу, которая на самом деле оказалась фотоальбомом.
Директор еще несколько секунд просто держал альбом в руках, не раскрывая. Но затем он снова вздохнул — признавая, как слаб человек вообще и он, Директор, в частности.
Он раскрыл альбом и осторожно пролистал несколько страниц, пока не нашел то, что хотел.
Голова Директора дернулась назад, как будто он боялся, что фотография ударит его. Потом провел ладонью по глянцу снимка и внезапно подмигнул ему.
И в этот момент судьба одного человека была решена. Судьба другого человека была решена еще раньше. Просто с этой ночи два этих решения становились одним, а две судьбы сцеплялись намертво связью прочнее, чем стальная цепь.
7
А когда наступило ПЯТЬ, то случилось то, что и должно было случиться.
Турок, только что державший в руках часы Бондарева, теперь истошно вопил, тряся обрубком руки и заливая окружающее пространство кровью.
Акмаль держался за левую сторону лица — было непонятно, насколько сильно ему досталось, но досталось ему достаточно, чтобы он на несколько секунд полностью был занят своей болью и ничем иным.
Хозяин ресторана чуть сполз со стула, готовясь в случае необходимости рухнуть на пол.
Мурад, который остался невредим, испуганно вращал зрачками, пытаясь понять, что происходит.