Ближе к вечеру, сидя на газоне неподалеку от старого порта, мы пообедали превосходным люля-кебабом с овощами и лавашем, а затем прилегли отдохнуть под нежарким осенним солнцем на этом же газоне.
— Вопреки всему тому, что я от тебя услышала, мне кажется, что ты, Улисс, живешь в прекрасном городе, который очень любишь, — сказала Касси, подняв голову и разглядывая единственное плывущее по небу облако.
— Да, это верно, — немножко подумав, согласился я. — Здесь я родился и вырос, что для любого человека имеет большое значение. Однако я провел очень много времени вдалеке от родного города, и это изменило мои взгляды практически на все аспекты жизни. Поэтому, возвращаясь в Барселону, я чувствую, что мне здесь очень многого не хватает.
— Возможно, оттого что ты одинок.
— Думаешь, если 6ы у меня была спутница жизни, это избавило бы меня от проблем? Представь, какое выражение лица было бы у нее, если бы я сказал, что уезжаю работать в Индонезию и что к ужину меня ждать не нужно.
— Тогда найди себе женщину, которой на это наплевать. Я слегка приподнялся и посмотрел на Кассандру.
— Это не так-то легко. Моей спутницей жизни, наверное, смогла бы стать женщина, которая ведет примерно такой же образ жизни, как и я, и которая поддерживает идею личной свободы — как моей, так и своей собственной. Женщина, которая смогла бы, не сожалея, пожертвовать кое-какими традиционными семейными ценностями. Женщина, которая…
Я замолчал, любуясь чертами лица Кассандры, которые в слабом свете вечернего солнца казались еще более красивыми.
— Почему ты замолчал? — спросила Касси, поворачиваясь ко мне.
Я, увлекшись разглядыванием ее глаз, не расслышал, что она
сказала.
— Улисс! С тобой все в порядке?
— А? Ой… да, извини. Касси улыбнулась.
— Ты, дружище, замолчал, так и не договорив того, что хотел сказать.
— А-а, это… Хочешь выпить кофе? Я знаю тут одно местечко, где тебе наверняка понравится.
— Ты пытаешься сменить тему… — заметила Кассандра, прищурив глаза. — Но на кофе я согласна.
Мы медленно шли по улице, то и дело останавливаясь, чтобы послушать уличных музыкантов, стоявших в этой части города буквально на каждом углу. В весьма необычном кафе на улице Сан-Доменек-дель-Каль — одном из моих любимых — мы сели на малюсенькие табуреты у круглого стола высотой в каких-нибудь полметра. Кассандра — после того как я предупредил ее, что подаваемый здесь турецкий кофе слывет очень густым и что в него добавляют кардамон, — решила взять себе ароматический напиток из лесных фруктов.
Мы некоторое время сидели друг против друга и молчали, глядя в сгущающихся сумерках на мой дымящийся кофе.
— Когда я на тебя смотрю, — сказал я, нарушая воцарившееся молчание и пытаясь выразить словами нахлынувшие на меня необычные чувства, — мне кажется, что я — кролик, ослепленный светом автомобильных фар. Я чувствую себя загипнотизированным, парализованным, неспособным даже и чуточку пошевелиться, хотя и вижу, что этот автомобиль стремительно надвигается на меня.
— Стало быть, ты теперь полностью в моих руках… — с театральным пафосом произнесла Кассандра.
— Похоже, что да, — признался я, вздыхая. — По правде говоря, меня это даже пугает.
— Не переживай, — сказала Касси и подняла правую руку вверх, словно собираясь произнести клятву. — Торжественно обещаю, что не стану использовать свою власть над тобой тебе во вред. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока ты будешь прилично себя вести.
— Хорошо, если так… Впрочем, я не удивился бы, если бы ты нарушила свое обещание. Однако меня больше всего волнует даже не это.
— Скажи мне, Улисс, — вдруг став серьезной, прошептала Кассандра и взяла мою руку в свою, — что тебя волнует? Я тяжело вздохнул, чувствуя, как сжимается мое сердце.
— Меня волнуешь ты… Помнишь наш первый разговор на палубе? С тех самых пор я почти постоянно думаю о тебе. Чем больше времени я провожу с тобой и чем больше я тебя узнаю, тем больше ты мне нравишься. Ты даже и представить себе не можешь, как сильно ты мне нравишься. Мне кажется… мне кажется, что я постепенно в тебя влюбляюсь…
— И это тебя пугает?
— Меня пугает то, что ты, возможно, не испытываешь ко мне таких же чувств… А еще меня пугает то, что ты, может быть, их все-таки испытываешь.
— Я тебя не понимаю.
— Касси, в моей жизни подобные ситуации никогда ничем хорошим не заканчивались, а мне ведь ни за что на свете не хотелось бы с тобой расстаться. Я знаю, что это глупо, но я всегда вспоминаю вот эти строки Неруды: «Как нам порой легко влюбиться и как нам трудно разлюбить…» Мне кажется… мне кажется, что на то, чтобы разлюбить тебя, у меня ушла бы вся оставшаяся жизнь.
Кассандра некоторое время молчала — может, просто подыскивала подходящие слова, а может, никак не могла понять смысл того, что я ей говорил.
— Улисс… — Поставив чашку на стол, Касси взяла обе мои руки в свои. — Я со своей стороны могу сказать, что меня тоже к тебе влечет. К сожалению, я не способна предвидеть будущее — как, впрочем, не способен предвидеть его и ты, — а потому я не знаю, что может уготовить нам судьба, если мы решим быть вместе. Однако если ты позволишь мне быть откровенной, то, с моей точки зрения, все, что ты сейчас сказал, — это какая-то ерунда. Решать, конечно, тебе, и ты поступай так, как считаешь нужным. Я не стану поучать тебя и настаивать на чем-то своем.
Прошло уже три дня, как мы вернулись в Барселону, и, за исключением воскресенья, все это время было потрачено на лихорадочные приготовления к поездке в Мали, а потому разговор, состоявшийся между мной и Кассандрой в кафе, мало-помалу отошел в нашем сознании на второй план.
Мы разделили между собой работу по подготовке к предстоящей поездке: Кассандра искала и записывала всевозможную информацию о том, какие библиотеки и архивы существовали в Томбукту в начале четырнадцатого века, профессор Кастильо пытался выяснить, была ли какая-нибудь связь между тамплиерами и этим затерянным в пустыне городом, а я взял на себя хлопоты по организации нашего путешествия и по сбору сведений о том уголке планеты, куда нам предстояло отправиться. Последние две ночи мы почти не спали — отчасти из-за огромного объема работы, которую необходимо было выполнить, а отчасти из-за охватившего нас нервного напряжения. Когда же под вечер третьего дня мы собрались вокруг стола в моей гостиной, даже при тусклом свете свисавшей с потолка лампы у нас троих были отчетливо видны темные круги под глазами.
— Как твои успехи, Улисс? — спросила, склонившись над столом, Кассандра.
Ее волосы были заплетены в две изящные косички, а одета она была в шорты и в одну из тех своих футболок, в которых выглядела особенно обольстительной.
— Думаю, что неплохо… — ответил я, украдкой бросая взгляд себе между ног и глупо улыбаясь.
— Ого! — с притворным возмущением воскликнула Касси. — Ты прямо-таки жеребец!
— Да, что-то вроде того… Хотя нет, на жеребца я не потяну.
Касси, изображая разочарование, поджала губы, а затем, не сдержавшись, прыснула от смеха. Через секунду мы оба безудержно хохотали, вызывая недоумение у профессора, который не понял причину нашего смеха и теперь, переводя взгляд с Кассандры на меня и обратно, укоризненно покачивал головой, видимо терзаясь в догадках, что же произошло с этими двумя шалунишками.
Когда смех утих, профессор повторил заданный Кассандрой вопрос, но потребовал уже более подробного ответа.