Большая часть экспонатов была выставлена в стеклянных витринах, и с первого взгляда становилось ясно, что многие из них поистине бесценны. Они произвели впечатление даже на равнодушную к религии Тесс, и она, почти растроганная, скользнула мимо парадной лестницы в выставочный зал, чувствуя в сердце холодок предвкушения.
Здесь были выставлены алебастровые бургундские барельефы с алтарей, представляющие сцены из жития святого Мартина, десятки распятий, почти все из чистого золота с инкрустацией из драгоценных камней. Одно из них — крест двенадцатого века — состояло из ста с лишним фигур, вырезанных на моржовом бивне. Здесь были изящные мраморные статуэтки, резные деревянные дароносицы и раки — хотя и опустевшие, они являли собой превосходные образцы тонкого искусства средневековых мастеров. Великолепный бронзовый аналой, украшенный орлом, гордо высился под испанским пасхальным шандалом, изготовленным для апартаментов самого папы.
Переходя от витрины к витрине, Тесс невольно ощутила копившуюся в груди горечь. За все годы полевых работ она и мечтать не смела о находках такого уровня. Правда, то были хорошие, увлекательные годы и не совсем бесплодные. Работа дала ей возможность поездить по свету и познакомиться с разнообразными и интересными культурами. Несколько ее находок были выставлены в музеях мира, но ни одна из них не оказалась достойной, скажем, Саклеровского отдела египетского искусства или Рокфеллеровского отдела первобытного искусства. «Может быть… может, если бы я еще покопала…» Она тряхнула головой, отгоняя эту мысль. Та жизнь не вернется, по крайней мере в обозримом будущем. Пора научиться наслаждаться волшебными отблесками прошлого издали, с пассивной позиции благодарного зрителя.
А зрелище в самом деле волшебное. Метрополитен-музей по праву может гордиться этой выставкой: ни один из присланных из Рима экспонатов прежде ни разу не выставлялся.
Хотя не все здесь блистало золотом и драгоценностями.
Экспонат в этой витрине выглядел вполне заурядно: какое-то механическое приспособление, размером со старую пишущую машинку, похожее на медный ящичек. На верхней крышке виднелось множество кнопок, а с боков торчали стержни и рычаги. Устройство казалось неуместным среди окружающей роскоши.
Тесс откинула волосы назад и склонилась ближе к витрине. Она собиралась открыть каталог, когда над ее размытым отражением в стекле выросло другое.
— Если ты все еще ищешь Святой Грааль, я тебя разочарую. Здесь его нет, — раздался голос за ее спиной.
И Тесс, хотя и не слышала его много лет, но узнала раньше, чем обернулась.
— Клив! — Она повернулась лицом к бывшему коллеге. — Тебя каким ветром сюда занесло? Отлично выглядишь!
Последнее вряд ли было правдой. Хотя ему едва ли исполнилось пятьдесят, Клив Эдмондсон выглядел совсем стариком.
— Спасибо. А ты как?
— Я в порядке, — кивнула она. — Как нынче жизнь у гробокопателей?
Эдмондсон продемонстрировал ей свои руки:
— Разорюсь на счетах за маникюр. А в остальном все как встарь. Буквально. — Он хихикнул. — Слышал, ты теперь в институте Манукяна?
— Угу.
— И как?
— О, замечательно, — ответила Тесс.
И опять соврала. Получить работу в престижном институте Манукяна было для нее большой удачей, но что касается самой работы, дело обстояло хуже. Однако такие вещи держат при себе, тем более в мире археологии, полном сплетников и завистников. Она поискала нейтральную тему для разговора.
— Знаешь, я скучаю по прежней работе с вами.
Он слегка улыбнулся, показывая, что не обманывается на ее счет.
— Не много потеряла. Мы так и не попали в газетные заголовки.
— Не о том речь, просто… — Она обвела глазами выставленные вокруг сокровища. — Вот хоть бы одно такое. Хоть одно. — Она вдруг понурилась, взглянула на него. — Ну почему мы ни разу не нашли ничего по-настоящему стоящего?
— Э, я еще не потерял надежды. Это ты променяла верблюдов на письменный стол, — уколол он. — Я уж не говорю о мухах, песке, жаре и кормежке, если это можно так назвать.
— О господи, кормежка! — Тесс рассмеялась. — Спасибо, что напомнил. Пожалуй, я уже легче переношу разлуку.
— Знаешь, никогда не поздно вернуться.
Тесс поморщилась. То же самое она частенько повторяла про себя.
— Вряд ли. Во всяком случае, пока не выйдет. Улыбка Эдмондсона стала слегка натянутой.
— Имей в виду, у нас для тебя всегда найдется лопата, — сказал он без особой надежды.
Оба неловко замолчали.
— Слушай, — добавил он, — в Египетском зале устроили бар, и бармен, похоже, сумеет смешать пристойный коктейль. Позволь тебя угостить.
— Ты иди, я к тебе позже присоединюсь, — сказала она. — Только дождусь Ким с мамой.
— Они здесь?
— Угу.
Клив всплеснул руками.
— Ого! Три поколения семейства Чайкин — на это стоит посмотреть.
— Тебя честно предупредили.
— Буду иметь в виду, — уже на ходу кивнул он. — Позже найду тебя. Смотри, не бросай меня.
У входа даже воздух был наэлектризован. Оператор перебегал с места на место, отыскивая лучшую точку съемки, скороговорка комментаторши тонула в аплодисментах и выкриках зевак. Шум усилился, когда невысокий коренастый мужчина в коричневой форме охранника покинул свой пост у дверей и заторопился навстречу всадникам.
Оператор издали уловил, что что-то пошло не так. Целеустремленная походка охранника и его красноречивые жесты выдавали недовольство.
Оказавшись перед всадниками, охранник вскинул руку, преграждая им дорогу. Рыцари натянули поводья. Лошади фыркали и били копытами, всем своим видом показывая, как неудобно им останавливаться на ступенях.
Кажется, начинается спор. Односторонний, отметил оператор, потому что всадники словно не замечали вставшего у них на пути охранника.
И тут один из них перешел к действиям.
Неторопливым, почти театральным жестом ближайший к охраннику рыцарь, сложением настоящий медведь, потянул из ножен меч и поднял его над головой, вызвав фейерверк фотовспышек и взрыв аплодисментов.
Он замер, сжимая занесенный меч обеими руками. Не дрогнув.
Приклеившись одним глазом к видоискателю, оператор вторым глазом ловил боковые планы и вдруг заморгал, заметив новый поворот событий. Он поспешно нажал кнопку крупного плана, увеличив лицо охранника. Что же оно выражает? Смущение? Недоумение?
И тут он узнал это выражение.
Страх.
Толпа словно взбесилась, дико орала, рукоплескала. Оператор инстинктивно убрал крупный план, пытаясь поймать в кадр и всадника.
Как раз в этот момент рыцарь опустил меч. В искусственном освещении клинок сверкнул короткой блестящей дугой и ударил охранника ниже уха с силой, достаточной для того, чтобы рассечь кожу, жилы и кость.
Дружный вздох, вырвавшийся у сотен зрителей, сменился криками ужаса, разорвавшими ночь. Громче всех визжала комментаторша, вцепившаяся в локоть оператора с такой силой, что изображение дернулось вниз. Оператор стряхнул ее с себя и продолжал съемку.
Голова охранника упала к его ногам и, как в кошмаре, запрыгала вниз по ступеням, оставляя за собой прерывистый красный след. Прошла, казалось, целая вечность, пока обезглавленное тело медленно завалилось на бок и осело, извергая маленькие гейзеры крови.
Визжащие подростки спотыкались и падали, в панике разбегаясь от сцены убийства, между тем как другие, стоявшие дальше и не знавшие, что произошло, поняв, что там есть на что посмотреть, ломились вперед. За несколько секунд соседние улицы были забиты взбесившейся толпой, воздух звенел от воплей боли и страха.