— Я люблю тебя! — взволнованно крикнула она, едва на экране материализовалось её изображение. — Это идеальная деталь. Ты заставляешь меня бросить всё и бежать к тебе! Я не закончу учёбу, не напишу свой роман, мы сразу поженимся, я научусь готовить, нарожаем детей, и через много лет ты бросишь меня ради своей секретарши.
— Не будем преувеличивать, я просто хочу, чтобы ты меня не забыла, дорогая. Время пролетит незаметно, и я никогда не оставлю тебя ради своей гипотетической секретарши. Но я приложу все усилия, чтобы наполнить тебя детьми.
— Я знала, под твоей личиной современного завоевателя скрывается шовинист.
— Да, я именно такой. Как пещерный человек.
Она послала мне воздушный поцелуй.
— Какой красивый, — сказала она, имея в виду цветок. Я видел, как Меган погладила его рукой, и на меня напали грязные мысли. — Когда тюльпан завянет, я положу его в книгу и буду всегда на него смотреть. Как я могу отблагодарить тебя за всё, что ты для меня делаешь?
— На ум приходит много чего, дорогая, — улыбнулся я, — что на тебе сейчас надето?
Мне стоило немалых денег организовать в Нью-Йорке доставку из цветочного магазина, и присылать ей цветок каждую неделю. Я израсходовал значительную часть своей кредитной карты. Мне пришлось поработать несколько дополнительных часов, чтобы покрыть расходы за этот семестр в разлуке. Последнюю практику я проходил в одной из компаний города, а когда заканчивал, то шёл работать официантом в ресторан в итальянском квартале. Несмотря на прогрессивные современные технологии, семестр был непростым для нас обоих: расстояние, работа без отдыха и ревность, которая составляла основную тему наших дискуссий, выматывали. У меня в животе завязывался узел, когда Меган рассказывала о вечеринках в Нью-Йорке. Что, если она встретит кого-нибудь ещё? Я представлял её в окружении озабоченных мужиков, у которых в голове сидела одна единственная идея… У меня же не было времени ни на что, кроме работы, учёбы и её.
Мы поженились на пляже в Кармеле через три месяца после её возвращения в Сан-Франциско. Мои родители сразу полюбили Меган, а она подружилась с моей сестрой. Завоевать расположение её отца было немного сложнее.
Весенним вечером, на фоне заходящего солнца, при свидетелях — наших семьях и друзьях — я и любовь всей моей жизни произнесли клятвы верности. Мы пообещали любить друг друга вечно, надели обручальные кольца с уверенностью исполнения наших желаний и того, что мы поступаем правильно. Затем станцевали под нашу песню под светом звёзд.
*
Я остановил машину за квартал до прибытия в пункт назначения и нервно погладил обручальное кольцо. Со временем становилось всё труднее и труднее. Каждый раз, когда я посещал это место, я терял её ещё больше.
По радио звучала наша песня
Разве ты не знаешь, как я тебя люблю,
Чувствуешь, когда мы касаемся друг друга?
Я никогда, никогда не позволю тебе уйти,
Я безумно тебя люблю.
Я ненавидел чувствовать себя так. Эмоции были такими же реальными, как и в день, когда всё это произошло: боль, огромная дыра в моей груди, которую ничто не могло заполнить. Но прежде всего чувство беспомощности, которое я испытывал, не будучи рядом, чтобы защитить.
*
Я нашёл работу в том же месте, где проходил стажировку. Сразу после окончания университета Меган начала работать редактором и ридером оригиналов в небольшом издательстве. Мы жили в крошечной квартирке в итальянском квартале недалеко от собора. Два раза в неделю она посещала мастер-классы в районе Тендерлойн. Я привык к этому, хотя и не перестал беспокоиться. Люди в этом районе знали Меган, а в редакции помогали реализовывать волонтёрскую работу. Мне нравилась искра гордости во взгляде Меган, когда она рассказывала мне о женщинах, которым помогала. Мне нравился её пыл и безграничный оптимизм. Она рассказывала мне о девочке, которой некому было помочь с новорождённым ребёнком, и та приносила его с собой на занятия. У многих из этих женщин была низкая самооценка, и моя Меган заставляла их поверить в себя и свои мечты.
— Обещай мне, что будешь осторожна, — сказал я ей в то утро.
Она улыбнулась и встала на цыпочки, чтобы погладить меня по щеке. Мягко проведя пальцами по моей коже, Меган ответила:
— Я обещаю.
Потом она поцеловала меня.
*
Я вышел из машины с букетом, и вся суета дня (чтобы приехать вовремя), вдруг растаяла, уступив место нехорошему предчувствию, которое преследовало меня всегда. Я вытер потные ладони о брюки, выглядя как нервный подросток, пытающийся произвести впечатление на свою девушку. Обошёл вокруг. Вдалеке виднелись Золотые ворота, полускрытые туманом. Я глубоко вдыхал, тщетно пытаясь успокоиться.
Я немного опоздал из-за встречи с потенциальным клиентом, которую мне не удалось перенести. Мы попрощались одновременно с тем, как мне позвонила Меган.
— Привет, красавчик.
— Малышка, я опаздываю, ты уже там? Закажи у Оскара свой любимый коктейль, пока ждёшь меня. Я заслужу прощение.
Я услышал её смех.
— Я знаю, что ты загладишь свою вину. Но я ещё не там.
— Где ты?
Тишина.
— Меган? — спросил настойчивее.
— Любимый, я узнала от девочек, что малыш Луизы заболел и пошла их проведать.
— Чёрт, Меган. Кто, чёрт возьми, тебя подвёз?
Тишина.
— Это близко, со мной ничего не случится.
Я провёл рукой по волосам. Как только в голову Меган приходила идея, она не останавливалась ни перед чем.
— Жди меня там! — сказал я ей в ярости. — Сейчас подъеду и заберу тебя.
— Не нужно, любимый, я уже иду на автобусную остановку, не волнуйся.
Я собирался ей ответить, когда услышал, как изменился голос Меган.
— Спокойно, оружие необязательно.
— Меган? Что происходит?
Она не ответила. Однако я услышал по телефону грубый голос мужчины, который требовал у неё отдать вещи.
— Тебе всё это не нужно! Я отдам тебе их! — закричала она.
— Меган! Меган! — я побежал к машине, крича в трубку. Открыл дверь, не отрывая телефона от уха, и как раз в тот момент, когда я собирался сесть в машину, раздался выстрел, и связь прервалась.
*
Я шёл по дороге, как обычно, место было пустынным, и тишина простиралась, как страж сна тел, чьи души воскресали в воспоминаниях. Её мраморное надгробие возвышалось неподалёку. Я положил цветы и протянул пальцы, чтобы приласкать имя. Моё сердце сжалось, а в горле образовался комок, из-за чего стало трудно даже глотать. Боль, которую я ощущал с тех пор, как потерял Меган, возвращалась волнами и проходила сквозь тело и душу.
*
Не хватит слов, чтобы описать те муки, которые я испытал, пока добирался как сумасшедший до места. Как только я приехал, моя душа провалилась под землю. Полицейские натягивали заградительные ленты, а десяток зрителей наблюдали за происходящим. К голове прилила кровь, шаги эхом отдавались в ушах, и всё вокруг происходило как в замедленной съёмке. В нескольких метрах впереди лежало тело, накрытое простыней. Я задрожал. Нет, милая, не ты… Надежда, которую я питал до последнего момента, исчезла, когда я увидел Матильду, ещё одну женщину из литературного кружка. Она заметила моё присутствие и разразилась горькими слезами. Я не мог дышать. Чувствовал в груди жар, который мешал мне вдохнуть воздух. Наверное, я умирал. Я приехал слишком поздно и не успел защитить её.
Моя милая жена, моя любовь, умерла от рук вора-наркомана, пытавшегося ограбить её. Она даже не сопротивлялась, но парень был так накачан наркотиками, что застрелил без раздумий. Меган умерла от рук малолетки без принципов. Я перешагнул через ленту, не обращая внимания на приказ офицеров, увидел её руку за пределами простыни и подтвердил, что это она.
— Сэр, вы не можете здесь находиться, это дело полиции.
— Где вы, мать вашу, были, когда убивали мою жену? — закричал я.
*
Я сел на лужайку и не отрываясь смотрел на надгробие:
Меган Джонс,
любимая жена и дочь.
Психотерапевт, которого я посещаю время от времени сказал мне: как только я смогу без слёз рассказать эту историю — нашу историю, — это будет началом выздоровления. Значит, я переживу это. Я больше не плачу, но пережить это… Не думаю, что когда-нибудь смогу.
Я снова прочитал её последнее сообщение:
Угадай, кто умрёт вместо тебя.
Милая, это я умираю без тебя… последний танец оставь для меня.