У всех застывшие, словно оцепеневшие лица – как у людей, чудом уцелевших в авиакатастрофе. Видя по телевизору интервью с такими пассажирами, Алекс тут же переключалась на другую программу.
Вот так бы сделать и сейчас – нажать кнопку и стереть весь этот ужас прошедших дней. И завтра, вместо того чтобы идти на похороны отца, она танцевала бы с ним в клубе, легко скользя по паркету на высоких каблуках.
Алекс вытерла слезы. Ей стало страшно. Как она будет теперь жить? Скандал помогает распродавать газеты, но ее семье он нанесет непоправимый урон. За примером далеко ходить не надо – взять хотя бы поместье Брюстера, чье самоубийство отпугнуло от его дома солидных покупателей. А то, что произошло в семье Алекс, наверняка отразится на ее комиссионных. Теперь и речи быть не может, чтобы выплатить долги – хорошо еще, если ей не придется стоять в очереди за социальным пособием.
Дафне повезло… У нее муж – преуспевающий врач и пентхаус в Манхэттене. Дафна может позволить себе сидеть дома с детьми и писать свои слащавые романы, совершенно не связанные с реальной жизнью. Как только все закончится, сестра вернется в Нью-Йорк, и ее не будут преследовать слухи и сплетни. А вот ей, Алекс, придется испить эту чашу до дна.
Леденящий страх закрался в ее душу. Хорошо еще, что она сидит прямо перед гробом, и никто не видит ее лица, на котором наверняка отразилась паника. Да и сухие глаза Дафны тоже у многих вызвали бы недоумение.
– Дать тебе платок? Я захватила пачку для тебя – на всякий случай, – язвительно прошептала Алекс, указывая на свои глаза, опухшие от слез.
Дафна смерила ее холодным, укоризненным взглядом.
– Нет, спасибо. – И чуть слышно добавила: – Не беспокойся, тебе не придется краснеть за меня на похоронах.
– Могла хотя бы притвориться расстроенной.
– А почему ты решила, что я не расстроена? Не только ты потеряла отца. Ты была его любимицей, но это не дает тебе права обвинять меня. – Дафна говорила тихо, но каждое ее слово дышало еле сдерживаемым гневом. – И ты ужасно ведешь себя по отношению к маме.
Алекс бросила испуганный взгляд через плечо.
– Ради Бога, Дафна, перестань. Нас могут услышать.
– Прекрасно. Пусть слышат.
И Дафна с вызовом посмотрела на сестру. Такой Алекс ее еще не видела. Теперь понятно, почему Дафна такая напряженно-притихшая: она просто старается скрыть раздражение, хотя и злится на Алекс.
«Так было и в детстве – Дафна и Китти против всех, а я, как всегда, одна». Но где же Китти? Наверное, у мамы, а может, у этого жирного кота адвоката, которого наняла Китти. А они должны быть здесь, с отцом.
В тишине звучали приглушенные голоса, и Алекс хотелось закричать что есть силы.
Она бросила взгляд на гроб и со стоном выдохнула:
– Господи, скажи, что это неправда! Это не наш отец лежит здесь… – Алекс закрыла лицо руками.
Дафна обняла сестру за плечи. Алекс взглянула на Дафну и увидела слезы в ее глазах.
– Я знаю, – прошептала Дафна дрогнувшим голосом. – Мне тоже все это кажется кошмарным сном.
– В ту ночь у дома… – В голосе Алекс послышались сдавленные рыдания. – Я чуть не потеряла сознание прямо там, на газоне.
Алекс не сказала, что и в самом деле потеряла сознание на несколько минут.
– В самолете я никак не могла отделаться от мысли, что все это ужасная ошибка, – продолжала Дафна.
Но не успела Алекс ей ответить, как заметила, что к ним приближается… Лианн, бледная, с красными от слез глазами. За ней шла ее мать.
Некогда первая красавица Мирамонте, Берил Чапмен была с ног до головы в черном, словно это она – безутешная вдова. Глаза ее были скрыты за темными очками, а губы сурово поджаты.
Берил уселась в кресло через два ряда от Алекс и Дафны. Что эта женщина имеет отношение к смерти отца, Алекс знала наверняка. Хотя и косвенно, она все же виновна в его гибели. Они с мамой поссорились, и Берил в пылу гнева рассказала о своем романе с отцом. Вполне возможно, Берил знала и о своих преемницах. Да, похоже, все происходило именно так. Если бы мама просто узнала, что отец изменил ей тридцать с лишним лет назад, ничего бы не случилось. Но она поняла, что Берил была далеко не единственная, и это вывело ее из себя.
«Как она посмела появиться здесь! – возмутилась Алекс. – Сейчас подойду к ней и…»
– Алекс!
Она вздрогнула и обернулась. Лианн опустилась в кресло справа от нее. Вблизи она выглядела еще более несчастной и убитой горем. На шее ее висело маленькое золотое распятие на цепочке. Дрожащая Лианн обняла Алекс.
– Ах, Алекс, с тех пор как ты мне позвонила, я все время плачу.
От Лианн пахло духами «Келвин Кляйн», которые Алекс подарила ей на Рождество. А Лианн, обычно не тратившая ни копейки на себя, не то что на друзей, вручила Алекс кружевную салфетку. И здесь, в помещении, где царствовали смерть и почти зимний холод, на Алекс словно повеяло теплом. Лианн любит ее больше, чем родные сестры. Она и отца любила. Но сейчас Лианн плакала из-за сочувствия к горю Алекс.
– Спасибо, что пришла. – Она вытерла скомканным платком щеки Лианн. – Отец был бы рад, что ты пришла попрощаться с ним.
Лианн отвела взгляд и отстранилась. «Она не хочет огорчать меня», – подумала Алекс. Когда они были детьми, Лианн боготворила ее отца. Алекс подозревала, что и дружила она с ней только поэтому. Но как бы Лианн ни обожала его, как бы втайне ни мечтала о том, чтобы он был ее отцом, она всегда оставалась для них другом семьи, не более, и ни разу не переступила эту черту.
В эту минуту Алекс испытывала к ней благодарность.
– Я бы приехала пораньше, но Тайлер проснулся, – пояснила Лианн. – Пришлось подождать, пока Бет управится со своими и придет с ним посидеть. Да еще маме, видите ли, понадобилось срочно купить сигарет.
Оглянувшись через плечо на Берил, Алекс с трудом сдержала гнев. Ради Лианн и отца надо сохранить мир, даже если придется прикусить язык.
Когда-то Алекс еще не умела так искусно притворяться, хотя всегда недолюбливала мать Лианн. Пока дочь была маленькой, Берил ничуть не заботило, где та пропадает целыми днями. У нее была любимица – Бет. И друзья, собиравшиеся по вторникам поиграть в карты. И статус разведенной дамы. Лианн шутила, что ее мать скорее пристрелит потенциального супруга, чем выйдет замуж и откажется от алиментов.
Эта шутка теперь приобрела зловещий смысл.
Подругам исполнилось четырнадцать, и свободной жизни Лианн неожиданно пришел конец. Это случилось в тот день, когда они с Алекс примеряли платья для бала, назначенного на пятницу. На этой вечеринке девочкам полагалось танцевать с отцами. Лианн, счастливая от того, что ее тоже пригласили на танцы, позвонила матери и сообщила радостную новость: доктор Сигрейв согласился взять ее на бал вместе с Алекс. Берил ответила, что сейчас заедет за дочерью и они поговорят об этом по дороге домой.
Ни Лианн, ни Алекс не заметили в ее тоне ничего особенного. Берил никогда не кричала и не злилась. Наверное, поэтому они с матерью Алекс все эти годы оставались ближайшими подругами. Но распахнулась дверь, и в комнату влетела разъяренная Берил.
Глаза ее потемнели от гнева, ярко-алые губы горели на бледном лице. Оттенок ее помады назывался «Красные джунгли» – Лианн и Алекс красились косметикой Берил, когда той не было дома. Берил и впрямь в тот момент напоминала дикую тигрицу, готовую к прыжку.
Она бросилась на дочь, вцепилась ногтями в ее руку и рывком подняла с кровати.
– Ах ты, маленькая дрянь! Да как ты смеешь? Тебе мало того, что ты торчишь тут с утра до вечера? У тебя что, нет семьи? Нет отца? – На ее бледных щеках вспыхнул румянец.
Лианн побелела как полотно и, глядя на мать ненавидящими глазами, полными слез, выкрикнула фразу, которую Алекс запомнила навсегда: