Лидия холодно посмотрела на дочь.
– Я не собираюсь ворошить прошлое.
– А как же твоя семья? Неужели ты не понимаешь, как нам всем тяжело?
Лидия словно очнулась и удивленно взглянула на Китти, будто по-настоящему увидела ее только сейчас.
– Конечно, понимаю. Ради вас, моих девочек, я не пожелала выносить всю эту грязь на всеобщее обсуждение.
– Напрасно ты полагаешь, что таким образом убережешь нас. Мы… – Китти хотела возразить, что они в состоянии это пережить, но подумала об Алекс. – Нам не нужна твоя опека. Нам нужна ты сама.
Лидия бросила взгляд на Кэткарта, не вполне уверенная, можно ли говорить откровенно в его присутствии, и печально усмехнулась:
– Прости, дочка. Я виновата перед вами – тобой, Дафной и Алекс. Я не хотела этого.
– Еще не поздно, – настаивала Китти. – Позволь нам помочь тебе.
– Не говори больше ничего, – прошептала Лидия. Китти стало до боли жаль ее, но она продолжала допытываться:
– Ты защищаешь отца? Ведь ты знала о его изменах – не могла не знать. Но ты никогда ни в чем не обвиняла отца.
Почему? Хотела сохранить иллюзию семейного счастья? Или боялась, что отец бросит тебя ради другой?
Китти не заметила, что перешла на крик, пока случайно не увидела свое отражение в окошке охранника. Но она была даже рада, что вспылила – кто-то ведь должен встряхнуть маму, заставить ее очнуться. «Она готова сесть в тюрьму, только бы не погубить репутацию покойного мужа. Это безумие. Ее надо переубедить».
– Довольно, Китти, – холодно перебила Лидия дочь. – Я не желаю больше этого слышать.
– Нет, ты послушай меня – хотя бы раз в жизни! – Китти вскочила. Кэткарт бросил на нее предостерегающий взгляд, но Китти было уже не остановить. – Разве ты не понимаешь? Отец погиб потому, что все мы молчали!
– Нет, в его смерти виновата только я. – Губы Лидии задрожали.
– Но почему, мама? Зачем ты это сделала?
Чего боится мама? Китти чуть не плакала от отчаяния. Если бы Шон был сейчас с ней! В его мире привыкли выживать любой ценой, а в ее среде фамильная честь – превыше всего, даже жизни.
Лидия закрыла лицо руками и зарыдала.
– Я должна была остановить его!
Китти испуганно сжалась, впервые осознав, что боится правды не меньше, чем мать. И в то же время почувствовала облегчение: может, Лидия наконец приоткроет завесу тайны. Надо только поддержать ее, успокоить…
– Тебе было больно, я знаю, – сказала она. Лидия покачала головой:
– Не мне. Я привыкла к этой боли. Все эти годы… – Она смотрела вдаль, погруженная в свои мысли. Когда же Лидия вновь взглянула на дочь, в глазах ее что-то вспыхнуло. – Но то, что произошло… Это страшный грех.
– Ты же знала, кто она? Кто та женщина, с которой отец встречался перед смертью?
Но огонь в глазах матери уже погас. Она уставилась на Китти непонимающим взглядом. Казалось, мысли ее обратились в далекое прошлое, к людям, которых уже нет на свете.
– Мама, прошу тебя. Скажи, кто она. Это все, что мне нужно знать.
Кэткарт вмешался:
– Нам необходимо знать это прежде, чем информация дойдет до окружного прокурора. Лидия, вы утверждали на суде, что будете говорить только правду. Так скажите ее всю, до конца.
После длинной паузы Лидия произнесла:
– Я знала… знала про Берил. Забавно, правда? Это случилось тридцать лет назад, а я все помню так, будто это произошло вчера. В тюрьме никто и ничто не мешает предаваться воспоминаниям.
– Мама, мы говорим не о прошлом, – возразила Китти. – Нам необходимо знать, что произошло несколько недель назад.
– Ах, Китти, – укоризненно вздохнула Лидия. – Вы, девочки, заботитесь только о настоящем и понятия не имеете, каково мне было в ту пору. Даже если бы я и захотела… а такое мне даже в голову не приходило, поверь… в нашем кругу разводы не поощрялись.
– Но ведь Берил Чапмен развелась, – напомнила Китти.
– Да, и об этом весь город говорил несколько месяцев. И потом все эти слухи и сплетни… – Лидия гордо выпрямилась. – Я была воспитана по-другому. Мне внушили, что настоящая леди выше всей этой грязи.
– И ты ни разу не говорила об этом с отцом и Берил?
– А зачем? – Лидия внезапно помрачнела, но в следующую секунду лицо ее снова стало безмятежно-покорным.
«Она любила его, – подумала Китти. – До самого последнего дня».
– Но если бы ты не молчала, трагедию удалось бы предотвратить!
Лидия прикрыла глаза рукой.
– Больше ни слова. Я все сказала.
– Да ты не сказала мне ничего!
Но Лидия уже не слушала дочь. Она поднялась и устремила на Китти взгляд, полный страдания, любви и тоски.
– Поговори с Алекс. Она все знает. Только Алекс может ответить на твой вопрос.
Вместо того чтобы ехать домой, Китти завернула на Кингстон-авеню и остановилась у темно-зеленого коттеджа с белой кровлей. Вывеска на стене гласила: «Агентство по продаже недвижимости, ведущая фирма с 1961 года». Но Алекс в офисе не оказалось. Более того, никто не видел ее в последние несколько дней. Худосочная блондинка с усмешкой заметила: «Если она показывает клиентам особняки, то мне об этом ничего не известно».
Поблагодарив ее, Китти уехала. Сестра и в самом деле на работе: сколько ни звонили ей Дафна и Китти, она ни разу не взяла трубку и не ответила на их сообщения. Неужели Алекс избегает их?
Возвращаясь домой, Китти обдумывала слова матери об Алекс. В детстве сестра боготворила отца и ходила за ним по пятам, как собачка. А когда подросла, отец сам стал искать ее общества. Они часто отправлялись вдвоем покататься на автомобиле или побродить вдоль берега залива. Китти тогда казалось, что они напоминают заговорщиков. При этой мысли ей стало не по себе.
Войдя в кафетерий, она увидела Шона, стоявшего на стремянке. Он снимал латунный светильник с потолка под бдительным надзором Джози Хендрикс, внимательно следившей за ним снизу. Шон улыбнулся Китти.
– Я тут поменял лампочки в люстре, а одна из них все равно мигает. Миссис Хендрикс боится, как бы не случился пожар.
– В старой школе загорелась неисправная проводка, – добавила Джози, важно кивнув и стукнув тростью об пол для пущей убедительности. Китти не стала напоминать ей, что начальная школа Мирамонте сгорела еще в 1955 году.
В этот момент из кухни в зал вплыла Уилла в кружевной блузке и сарафанчике – забавная пародия на маленькую Дженни. Она несла поднос с печеньем для Серены Фетерстоун. Гадалка сидела у окна, уткнув нос в книгу.
– Пирожные из холодильника, – смущенно улыбнулась Уилла. – Надеюсь, вы не против.
Наблюдая эту сцену, Китти чуть не плакала от радости. Только недавно она ругала себя за то, что открыла кафе, не успев решить свои проблемы и как следует подготовиться к наплыву посетителей. Но теперь поняла, что рядом с ней друзья, которые всегда помогут ей и поддержат в трудную минуту.
– Пожар? – засмеялась она. – Ну это вряд ли.
– Надо только поменять предохранитель – и все будет в порядке, – настаивала глуховатая Джози.
Шон хмыкнул. Найдя неисправный провод, он обмотал его изолентой и спустился вниз, где молодого человека облобызал пес Китти. Сама Китти смотрела на него как зачарованная. Если где и мог вспыхнуть пожар, то только в ее сердце.
Затем, как всегда в присутствии Шона, мысли Китти обратились к Хизер и ее ребенку. Может, Хизер наконец сделала выбор? Надо будет спросить об этом Шона. И потом, хватит прятаться – Хизер имеет право знать об их отношениях. Как только все откроется, она, возможно, изменит отношение к Китти и увидит в ней друга, а не врага.
Китти давно уже скопила значительную сумму для приемного ребенка – около двадцати тысяч. Эти деньги она, не колеблясь ни секунды, отдала бы сестре Шона. Ее останавливало только то, что Хизер наверняка воспримет это как взятку.
Шон потрепал пса по холке и выжидательно посмотрел в глаза Китти. Она коснулась его руки.