– Гнусный папаша, говоришь?
– Именно так. Она больше года не имела от него никаких известий. Ни одной открытки! Она как доверчивое дитя, Зак, и мне кажется, она начинает терять из-за тебя голову.
– Ничего похожего, – заявил Зак каким-то неестественным голосом. – Ты выдумываешь.
– Ты говоришь так только потому, что уже перестал воспринимать женские переживания, Зак. У тебя было так много легких побед, что ты просто перестал замечать, в какой момент застенчивая девчушка вроде Джиджи начинает слушать каждое твое слово с открытым ртом, внимая тебе, как оракулу. Ты представить себе не можешь, как часто она цитирует тебя! Ты для нее – непререкаемый авторитет.
– Ну, конечно! – Зак недоверчиво хмыкнул. – Авторитет – в какой, собственно, области? В плане ее работы?
– Главным образом – да, но всякому ясно, что ей просто хочется без конца повторять твое имя. А когда тебе хочется произносить чье-то имя, когда ты без конца возвращаешься к какому-то человеку в любом, самом неподходящем разговоре – наверное, даже тебе понятно, что это означает. Это самый верный признак влюбленности.
– А что это такое – влюбленность? – спросил Зак с раздражением. – Привязанность школьницы? Небольшое предпочтение одному перед другими? Немного романтической чепухи? Вот уж не ожидал услышать от тебя такое словцо, детка! Влюбленность – это нечто совершенно безобидное и детское, что-то из книжки «Маленькие женщины».
– Я просто попыталась в двух словах обрисовать тебе, что, на мой взгляд, твои разговоры с Джиджи о ее работе заставляют ее воспринимать тебя более серьезно, чем входит в твои планы.
– Саша, выкладывай все! Нечего ходить вокруг да около, и хватит с меня твоих длинных и замысловатых фраз, которые ничего не значат! – взорвался Зак.
– Если ты не перестанешь слушать ее и давать ей советы, она в тебя влюбится, – мрачно заявила Саша.
– Обхохочешься!
– Я знаю Джиджи, и поверь мне, это уже происходит. Может быть, и так уже слишком поздно.
– Очень смешно! – сказал Зак со злостью. – И именно для этого ты меня сюда пригласила? Этот обед – просто часть вашего с ней заговора против меня, точно?
– Что ты несешь?
– Правильно, Саша, валяй, продолжай разыгрывать невинную подругу! Это она тебя сюда подослала, признавайся? Или это была твоя затея? Которая из вас это все придумала? Которая из вас решила, что я недостаточно страдаю? О, я отлично понимаю ход ваших мыслей, я знаю твои теории о мужских страданиях, но я не думал, что они могут быть применены против собственного брата! У тебя есть хотя бы крупица родственной солидарности?
– Это ты… ты-то страдаешь?!
– Правильно, сыпь мне соль на раны! Вздерни меня на дыбу и слушай, как трещат одна за другой мои кости, зарой меня в песок и напусти мне в глаза муравьев, наслаждайся! Что я тебе сделал, чем заслужил такое обращение, вот что я хотел бы знать!
– Зак, заткнись. Мне надо подумать, – сказала Саша, оторопев.
– Здесь не о чем думать! Ты и твоя маленькая подружка выиграли. Торжествуйте победу, купайтесь в ней, какое мне дело? «Мужчины от любви не умирают», не так ли? Что ж, у меня есть более свежие данные по сравнению с Шекспиром! Он ведь не проводил опроса общественного мнения. И моего не спрашивал.
– Ты умираешь от любви?! – выдохнула Саша.
– Нет, пока еще нет, но, если я не возьму себя в руки, этим все кончится. Не может быть, чтобы она тебе об этом не сказала! Представляю, как вы вдвоем потешались надо мной, как ведьмы над своей жертвой. О, начинала она по всем правилам – все эти робкие вопросы, с трепетом в голосе, от которых я начинал чувствовать себя большим и значительным. А этот ее взгляд – как если бы я владел тайнами Вселенной? Это не ты научила ее, как сразить меня таким взглядом? А затем эта просьба позволить ей прийти ко мне в прошлую субботу, потому что она страшно встревожена… Через полчаса я вдруг оказываюсь перед тарелкой такой вкусной еды, какой за всю свою жизнь не пробовал, а она сидит от меня как можно дальше, такая хорошенькая в своем скромном фартучке, что я чуть не подавился. И все это время она рассказывает мне, что у нее было в Калифорнии с этим англичанином, который разбил ее сердце, когда она еще была невинной, с гнусным типом, который хотел удрать, даже не попрощавшись с ней, – не удивлюсь, если она выдумала всю эту историю от начала до конца, чтобы возбудить во мне еще большую ревность. И все эти вечера, когда она отказывала мне в свидании, мотивируя тем, что уже договорилась с другим – вернее, с другими, – этому тоже ты ее научила, а? Все, что я могу сказать, – я тебе этого не прощу, Саша. Ты об этом пожалеешь!