1. Корабль действительно назван в честь Фердинанда Первого, но это был не немецкий, а румынский корабль — эсминец "Король Фердинанд Первый". Король по-румынски — regele.
КЛАСС, ЧТО ВЫЙДЕТ!
Почерк был отцовский, только более аккуратный… Игорь хмыкнул. Всё-таки странно, что в таком случае отец делает в этой своей кондиционерной фирме? Схемка-то о-го-го… Конечно, для тех времён, но всё равно…
Нашлись несколько пионерских галстуков — потрёпанных, некоторые кое-где были подштопаны. Видно, что их носили постоянно, материя выцвела и выгорела. Ровным слоем лежали в одном из ящиков — под неопознаваемым барахлом — тоже затрёпанные книжки. "Остров сокровищ". «Айвенго». "Мальчик со шпагой". "В дебрях Даль-Гея". "Полдень. ХХII век". "Русь изначальная". "Мальчики с бантиками". "Белый цветок". "Падь Золотая". «Баязет». "Главный полдень". Их было много, десятка четыре — Игорь читал в основном незнакомые названия, зачем-то проводя по ним пальцем. Кое-какие были ему знакомы — он видел такие фильмы… Игорь взял из ящика одну, открыл. На развороте неожиданно ярко синела овальная самодельная печать:
БИБЛИОТЕКА ПЕРВОГО ОБЪЕДИНЁННОГО ПИОНЕРСКОГО ОТРЯДА "ШТОРМ"
а в центре — звезда и лента
Игорь посмотрел на обложку. Прочитал вслух:
— "А Мирер. Главный полдень"… — полистал жёлтые страницы, наугад, просто так. Запнулся о строчку: — "… наступает его главный полдень, о котором говорилось в любимых стихах Сура: "Неправда, будто бы он прожит — наш главный полдень на земле!.. " — и повторил, глядя поверх комода: — Неправда, будто бы он прожит — наш главный полдень на земле…
Слова были хорошие. Непонятные, но хорошие. Игорю вдруг захотелось начать читать эти книги — странное желание в солнечный летний день. Он осторожно отложил томик, опять начал просматривать вещи.
Кроме трёх нижних — широких, во весь комод — ящиков тут были ещё два небольших верхних. В одном оказались членские билеты, точнее — «корочки»: КПСС, ВЛКСМ, какие-то общества, машинописные бумаги, ещё что-то. Очевидно — деда, он вроде бы занимался какими-то такими делами в местном заповеднике, тогда тут был такой, Игорь помнил: отец рассказывал. Кстати, это тоже было довольно интересно. Но Игорь сунулся в соседний ящик.
И усмехнулся. Ящик был набит тетрадками, дневниками и старыми учебниками.
— Папа, ты у меня в руках, — прошептал мальчишка, обеими руками выгружая эти сокровища на комод.
Тут оказались школьные принадлежности всех четырёх мальчишек семьи Колывановых. Попалась деревянная линейка, обгрызенная и с чернильной надписью:
BEATLES
Видно было, что кто-то усердно трудился над этой надписью — на уроке, конечно. Что ещё на уроке делать?.. Учебник биологии. Суслики стоят столбиками возле своих норок, куда-то всматриваясь — подписано: "Комсомольцы на целине". Рак ползет: "Какие у меня ножки миниатюрные!" Внутренности кролика: "Перед тобой моя душа открыта!" Игорь зафыркал, обнаружил на заднем развороте табличку, куда записывались владельцы книги и её состояние — ах да, книжкито были государственные…
Книжка была дяди Егора. Того, что погиб в Афгане в восемьдесят четвёртом году, в провинции с коротким названием «Хост». Ему было девятнадцать. Отец рассказывал, что товарищи передали: он остался прикрывать вертушку с ранеными, места больше не было совсем, еле взлетели. Ребята видели, как он лежал среди камней и деловито стрелял, а к нему со всех сторон ползли косматые тени… Ещё говорили, что тело дяди Егора вернули сами афганцы — за просто так, не за деньги и не на обмен. Вернули и сказали, что это был очень храбрый воин и что их племя его запомнит навсегда…
Игорь закрыл книгу и очень аккуратно положил на место. Почему-то вспомнилась надпись на камне и гильзы под ногами… Было грустно и больше не хотелось рассматривать вещи. Но он всё-таки переложил — уже просто так, почти бесцельно — несколько тетрадей. И наткнулся на перетянутый резинками крестнакрест плотный полиэтиленовый свёрток. Сквозь мутный полиэтилен что-то проглядывало.
Ощутив толчок любопытства, Игорь (осторожно тем не менее, сдерживая себя) снял резинки, развернул многослойный, тщательно завёрнутый полиэтилен. Перед мальчишкой оказалась старая папка — толстая, картонная, с тесёмочными завязками. Передняя сторона была заклеена дерматином с крупным рисунком в виде волн; на нём было аккуратно написано:
ЛИЧНЫЕ ДЕЛА
БОЙЦОВ
И ДОКУМЕНТАЦИЯ
ПЕРВОГО ОБЪЕДИНЁННОГО ПИОНЕРСКОГО ОТРЯДА
"ШТОРМ"
а ниже — красная звезда
Замирая от непонятного волнения, Игорь развязал тесёмки.
Первым лежал лист, на котором шёл красный машинописный текст — Игорь и не думал, что раньше можно было печатать разноцветно, не только чёрным. Он осторожно положил папку на комод, вынул этот лист и начал читать…
КЛЯТВА
Я, пионер Первого Объединённого Пионерского Отряда «ШТОРМ», перед лицом своих товарищей торжественно клянусь:
— быть достойным памяти наших дедов и прадедов, отстоявших наше Чёрное море и нашу великую советскую Родину от врагов;
— всегда и везде стоять за своих товарищей и не предавать их ни словом, ни делом;
— бороться с ложью, несправедливостью, подлостью, где бы я их не встретил и какое бы обличье они не приняли;
— быть верным делу Ленина и помнить, что он мечтал о счастье для всех хороших людей;
— не выдавать тайну отряда по своей воле никому и никогда;
— презирать тех, кто красивыми словами скрывает лень, бездушие и жажду наживы;
— сражаться с врагами нашей Родины, как бы сильны они не были.
Я буду верен этой клятве, данной перед лицом товарищей, сегодня и всегда, сколько бы не прошло лет и что бы не ждало меня в жизни. И как бы далеко не забросило меня, я вернусь на берега нашего моря по первому зову любого из моих товарищей. Если же из трусости или корысти я нарушу эту клятву, то пусть наказанием мне станет вечное презрение от имени всех тех, кто отважно жил и бесстрашно умер, защищая Родину!
Ниже шли подписи. Их было больше ста, не очень разборчивых, бурых, сделанных, очевидно, в разное время — подписывались явно кровью. Игорь сидел, молча глядя на эти строчки. Где-то тут была и подпись его отца… Странно. Он ничего не рассказывал об этой игре…
Или не игре? Игорь достал ещё один плотный пакет — Из-под фотобумаги. Это оказались подробные и старательно вычерченные карты — много, самых разных, очевидно, изображавших окрестности станицы, ближние и дальние. Картами пользовались — сгибы подклеены какой-то прозрачной плёнкой, тут и там — непонятные значки. Собранные зажимами листы, испещрённые колонками цифр, в верхнем углу каждого — номер. Шифр… Личные дела — с фотографиями. Они не были зашифрованы. Игорь быстро нашёл отцовские листки. В голову лезли определения из старых фильмов типа "характер нордический, стойкий" или "примерный семьянин". Но тут и не пахло этими наивными определениями, ничего не могущими сказать о 1214летнем мальчишке. Строчки сухо сообщали действительно важную информацию, как будто их писал настоящий офицер спецслужбы. Прочитав первые строчки, Игорь отложил листки — ему вдруг стало стыдно читать это. Как будто он подглядывал… И принялся перебирать содержимое папки.
Странно, подумал Игорь. Если это был пионерский отряд — зачем они так маскировалисьто, ведь тогда пионерская организация была не просто разрешена — она была единственной организацией для подростков! А за такую самодеятельность должны были даже похвалить… Чтобы было интересней? Может быть… Если бы раскрыть шифр… Игорь, как и всякий, кто увлекается радиоделом, разбирался в шифрах и подозревал, что тут применён принципиально нечитаемый «книжный» шифр. Группы цифр. Первая — номер страницы, вторая — строчки, третья — слова или буквы. Если не знать точно, какая книга и какого издания используется — то с расшифровкой не справится даже компьютер. А книги, скорей всего, нумеровались этими цифрами в углу. И номера книг просто заучивались наизусть. Может, имеется в виду эта библиотека, в ящике? Но тут явно только её часть и неизвестно, какая книга под каким номером…