Странный малый! Он пожал мне руку, с виду успокоившись и даже повеселев, словно мы договорились съездить на рыбалку.
Я начал обдумывать дело в мельчайших подробностях. В субботу Фроман собирался присутствовать на каких-то политических сборищах, так как кампания муниципальных выборов уже была запущена.
Возвращался он поздно, ставил машину в гараж и, прежде чем отправиться спать, на минуту заходил в кабинет.
Следовало напасть на него в гараже. Затем дотащить тело до кабинета, а это уже вопрос инсценировки. Оставалась проблема алиби. Это несложно. Я устрою так, чтобы Иза отправилась играть в бридж. Шамбон пойдет в кино, на четырнадцать тридцать, — надо непременно сохранить билет.
Он вернется в замок на своей «пежо-604», но оставит ее несколько поодаль. Затем, когда все кончится, он снова сядет в машину и к одиннадцати появится у ворот. Жермен будет свидетелем. Что касается меня, то, одурманенный каким-нибудь снотворным, я стану слеп и глух, к тому же увечье ставит меня вне подозрений.
Я снова и снова анализировал каждую мелочь, мысленно проигрывая всю мизансцену, и был абсолютно уверен в себе.
Только Шамбон оставался слабым звеном. Но любовь заменит ему мужество. Вперед! Фроман был обречен. ***
— Это опять вы, комиссар! Нет, я вовсе не сетую на ваши визиты. Входите. Я просто удивляюсь. Значит, следствие не закончено?
Дре без приглашения плюхнулся в кресло, тем временем Ришар на костылях доковылял до коляски, в которую уселся довольно ловко.
— Как вам удается сохранять форму? — спросил Дре.
— Немного гимнастики каждое утро, и очень строгий режим. И потом я ведь крепкий.
— Это заметно. Комиссар задумался, затем спросил:
— Вам приходилось разговаривать со старой дамой? Ришар расхохотался.
— Конечно, нет. С меня хватает и того, что иногда я вижу ее в парке, выслушиваю ее сына, когда ему охота со мною откровенничать. Брр… Знаете, комиссар, я веду очень уединенный образ жизни.
— Хотелось бы этому верить, — прошептал Дре. — Сейчас она сочиняет целый роман. Я узнал кое-что любопытное. Много лет назад господин де Шамбон, ее муж, погиб на охоте в результате несчастного случая. Неосторожный — прыжок через изгородь… случайный выстрел… короче говоря… Марсель был еще совсем ребенком. Мать воспитала его так, словно ему тоже уготована смерть от несчастного случая. Можете себе вообразить. Ваша сестра, наверное, рассказывала вам все это.
— В самых общих чертах. Старуха нас не интересует.
— Зато вы ее чертовски интересуете, — воскликнул Дре. — Она мирно царила в душе своего сына и брата, и вдруг сваливаетесь вы, более чуждые для ее мирка, чем марсиане. Что же происходит? Брат ее влюбляется в вашу сестру до такой степени, что женится на ней. А сын, я чуть было не сказал, влюбляется в вас, в общем, вы меня понимаете. Вы околдовали этого молодого человека.
Дре тихонько засмеялся.
— Зорро на костылях, — вставил Ришар.
— Извините. Поверьте, что… Ладно. Я точен в определениях, не правда ли? Тем временем господин Фроман кончает с собой как раз тогда, когда намеревается пересмотреть свое завещание. Старая дама понимает, что ее сын, возможно, подстрекаемый вами, кружится вокруг вдовы. Неужели я преувеличиваю?
— Немножко преувеличиваете, впрочем, ладно. Вы только что говорили о романе, который она сочиняет.
— Да, говорил. Она убеждена, что ее брата убили. Но ей пришлось признать, что ваша сестра и Марсель де Шамбон вне подозрений. Так вот, ей пришло в голову, что некто вошел через парк и инсценировал самоубийство, в частности, переговорив с человеком из Братской помощи… А посему поиски, которые я вел, ни к чему не приведут, что и следовало ожидать. Теперь у нее другая версия. Она предполагает, что у вас сохранились кое-какие связи с прежними друзьями, головорезами вроде вас, которым вы поручили действовать… Постойте! Еще она думает, что теперь и она в опасности…
— Из-за меня?
— Разумеется. Кстати, она мне разъяснила ваш замысел. Все очень просто. Вы умертвите ее с помощью какого-нибудь фокуса, которому вы научились, снимаясь в кино, и наложите лапу на ее состояние и замок. Урезонивать ее бесполезно. Она в полной панике. Именно поэтому я здесь. Надо сделать вид, что мы принимаем всерьез ее бредни. В какой-то степени мы даже обязаны это сделать, так как не все ее разговоры — плод воображения. Например, поместье не охраняется. Сюда можно проникнуть беспрепятственно. Привратники не в счет. Кто берет на себя труд запирать двери по вечерам?
— Жермен. Он делает что-то вроде обхода, но ведь отверстий в заборе сколько угодно!
— Вот видите! Кстати, вот еще что: о ваших бывших друзьях. Вы, наверное, даете им о себе знать время от времени?
— Нет, я порвал со своей прежней жизнью.
— Совершенно?
— Почти. Я не хочу никого стеснять. Но если вернуться к сумасшедшей старухе, то ее мысли весьма забавны и довольно логичны.
— Шамбон часто вас навещает. Его мать утверждает, что он постоянно торчит у вас и вы его спаиваете. От него якобы пахнет алкоголем, когда он поднимается поцеловать ее перед сном. Могу добавить такую деталь: он начал пить незадолго до смерти своего дяди.
— Ладно, — добродушно произнес Ришар. — Признаюсь вам во всем. Мы старые соучастники — Марсель и я. Мы кокнули папашу Фромана, если тетушке это доставит удовольствие.
— Вы правильно делаете, что смеетесь, — заметил Дре. — Противно, что она постоянно названивает и плетет всякую чушь. Клуб мамаш, как говорит мой заместитель, в восторге от этого, зато начальство в раздражении. Послушайте, скажу вам откровенно: а не могли бы вы уехать с сестрой на некоторое время? Ришар подмигнул.
— До окончания выборов. Дре быстро поднялся.
— Представьте себе, да. Как вы умеете быть неприятным!
— Это что, приказ… сверху?
— Никоим образом. Это мой совет. Дружеский. В ваших же интересах.
— Я отвечу. Плевать мне на общественное мнение. Я остался без ног. Значит, я — пожизненный зритель и нахожу, что игра стоит свеч. Не время покидать место.
Дре искал, что бы ответить, и не находил. Затем в ярости вышел. Набивая трубку, Ришар прошептал: «Подумать только, нет ничего святого. Пострадавший — это я, месье».
Среда. Еще три дня. Даже меньше. Я дожидаюсь середины дня. В это время Фроман обычно заезжает на завод: мне это известно от Шамбона. Я снимаю телефонную трубку.
— Алло… Можно попросить господина Фромана?
— Простите, по какому вопросу?
— По личному и срочно.
— Не вешайте трубку.
Молчание. Гулко стучит сердце. Когда-то я был хладнокровнее… Вдруг голос Фромана — властный и уже раздраженный.
— Да… Кто это?
— Господин Фроман?
— Да, слушаю.
— Вам следовало бы лучше следить за своей женой. Ее часто видят с другом.
Сразу вешаю трубку. Насколько я знаю Фромана, он в ярости. Бедняга! Весь вечер будет распалять эту ярость, но не позволит ей выплеснуться наружу. Пока что. Ему, конечно, известно, что племянник занят его женой несколько больше, чем требуется. Известно с некоторых пор. Но теперь скандал становится публичным. Надо резать по живому. Он и отрежет. Завтра четверг. А может, пятница. Без звука.
Без пустых угроз. Что он может сделать? Не надо забывать, что если он ударит по Шамбону, тем самым ударит по собственной сестре. Итак, удалить Шамбона? Отправить его в один из филиалов? Этого мало. Если Шамбон и Иза захотят встречаться, расстояние для них не помеха. И потом, почему бы ему сваливать все только на Шамбона? Почему не на саму Изу и — рикошетом — не на меня? Он может вернуться к распоряжениям, принятым в нашу пользу, или прогнать нас.
Или же сказать Изе: «Если ты будешь встречаться с Марселем, я выставлю твоего брата за дверь».
Я закрываю глаза и испытываю лишь минутное мозговое возбуждение. Нервы мои также убил Фроман. Неминуемо надвигается грязная семейная ссора. Кстати, какое мне дело до этого? Главное в моем замысле — чтобы дядя сцепился с племянником, чтобы робкие поползновения Шамбона превратились в некий безумный огонь, чтобы им владело одно желание: устранить препятствие. Теперь одно из двух: либо он изо всех сил станет помогать мне убрать Фромана, и тогда мы — Иза и я — хозяева положения. Либо он рухнет, и Фроман уничтожит нас вторично — и меня, и Изу. Вот так-то!