— Поживем — увидим. Во всяком случае, я не собираюсь уезжать. Ничего не бойтесь, Иза. Он решительно сует ей в руку футляр и подвигает к себе телефон.
— Что вы собираетесь делать? — спрашивает она.
— Звонить в полицию, черт возьми. Если бы мой дядя предупредил полицию, он, конечно, не умер бы. Я хочу жить ради вас, Иза, или, по крайней мере, попытаться. Алло… Марсель де Шамбон. Мне хотелось бы поговорить с комиссаром Дре… Алло? Ах, занят… Не откажите в любезности передать ему, что я хотел бы увидеться с ним как можно скорее — в деле Фромана появился новый факт… Как? Да, мы его ждем. Благодарю вас.
Все произошло так быстро, что я не успел вмешаться. Тем не менее не теряю самообладания. По-прежнему контролирую положение.
— Дре сейчас приедет, — говорит Шамбон. — Я попрошу его защиты.
— Вашей матери известно… что это за телефонные звонки? — спрашивает Иза.
— О, нет! Дядя даже рта не открывал по поводу этих писем. Не буду же я первый поднимать шум.
— А почему вы до сих пор не поставили комиссариат в известность? Он колеблется. Я спешу подсказать ему:
— У Марселя не было доказательств. Он пускается в разглагольствования.
— Верно. Ведь писем в качестве улик нет. Телефонные звонки следов не оставляют. Комиссар мог не принять мои слова всерьез.
— И все же, — замечает Иза, — нам было бы спокойнее, если бы вы на время уехали. Из-за выборов страсти разгорелись, но все утрясется.
— Не уверен, — возражает он. — И потом почему я должен бежать?.. Послушайте меня, Иза.
Он увлекает ее в коридор и что-то шепчет на ухо. Теперь уж мне нечего миндальничать… Не исключено, что я оставил бы ему шанс на спасение. Но теперь это невозможно. Иза в конце концов пошлет его к черту, а он, вне себя от ярости, все выболтает. Этот идиот еще и псих в придачу. Есть ведь такие сумасшедшие, которые не колеблясь пойдут на самоубийство и других за собой потащат. Один номер с кольцом чего стоит! Ну и подписал себе смертный приговор! Слышу, как во двор въезжает машина.
— А вот и комиссар, — восклицает Иза. — Пойду встречу его. Она оставляет Шамбона, а тот направляется ко мне, сияя во весь рот.
— Я, кажется, был на высоте. Комиссар не откажет мне выделить кого-нибудь из своих людей для охраны замка. А у Изы вернется вкус к жизни. Я позабочусь о ней, вот увидите. Я привык владеть собой. Руки, сжимая костыли, не дрожат. Я выстреливаю в него взглядом, но улыбаюсь в ответ.
— Ты был великолепен. Остается убедить Дре. Комиссар уже на пороге, сразу видно — торопится, раздражен.
— Что еще случилось? — спрашивает он довольно грубо.
— Посмотрите, что мы тут нашли, — начинает Шамбон. Он протягивает ему оба письма — Дре довольно одного взгляда.
— Ну и что? Шамбон в смущении.
— Они лежали в папке. Там… Не хотите ли взглянуть? Дре пожимает плечами.
— У меня на письменном столе гора таких писем, — говорит — Если все принимать всерьез!
— Но мне тоже угрожают, — протестует Шамбон.
— Вам пишут?
— Нет. Звонят.
— И что же вам говорят?
— Например, что прикончат меня… что я стою не больше своего дяди. В таком роде.
— Это все?
— Разве этого мало?
— Любезный мой господин, вы даже представить себе не можете, скольким людям угрожают по телефону или в письмах в это самое время, которое мы только что пережили. Дело в том, что подобные глупости остаются без последствий, уверяю вас.
— Вы забываете, что моего дядю довели до самоубийства. Наш Шамбон смертельно уязвлен. А Дре все это кажется забавным.
— Не надо драматизировать, — говорит он. — Пока что мне известно одно: никто вашего дядю не доводил до самоубийства. А вот вам доказательство. Господин Фроман не придавал никакого значения этим письмам; он никогда не обращался по этому поводу в суд.
— Зато я подам жалобу в суд, — восклицает Шамбон. — Я прошу, чтобы мой телефон подключили к прослушиванию.
— Это ваше право, месье.
— Я требую также, чтобы поместье взяли под охрану.
Комиссар смотрит на меня и на Изу так, словно призывает в свидетели, затем сует оба письма в карман.
— Вы многого хотите. Во-первых, у меня не хватает сотрудников. И кроме того, кое о чем вы забываете… Вам известны результаты выборов? Ваши друзья потерпели поражение. Извините за откровенность, но в вышестоящих инстанциях полагают, что делу господина Фромана уделено достаточно внимания.
— Президента Фромана, — поправляет в ярости Шамбон.
— Пусть так. Президента Фромана.
— Это преступление! — бросает Шамбон.
— Банальное самоубийство, — невозмутимо возражает Дре.
— Так вы ничего не будете предпринимать?.. И если в меня выстрелят, умоете руки?
— Никто в вас стрелять не будет, — уверяет Дре. — А сейчас, если позволите… У меня много работы. Он раскланивается со всеми и делает шаг к выходу.
— Вы пожалеете, господин комиссар, — кричит вслед Шамбон.
— У нас есть поддержка.
— Рад за вас.
Дре уходит. Иза провожает его. Шамбон, вне себя от ярости, возвращается в кабинет.
— Номер не пройдет, — орет он. — Плевать я хотел на этого кретина.
— Успокойся, Марсель.
— О, вам-то что?!
— Ей-богу, ты и в самом деле веришь, что тебе угрожают. Эй, проснись! Ты что, забыл, что все это липа? Мы ведь хотели всего-навсего обмануть Изу.
Он растерян. Трет пальцами глаза.
— Я сам не знаю, на каком я свете, — бормочет он. — У меня нет ни малейшего желания хоронить себя в Гавре или где-нибудь еще. Что вы скажете?
— Ну, конечно. Мне нужно немного времени. Ты не должен показывать, что возмущен выходкой комиссара. Надо быть выше этого. Осторожно, вот и она. Иза входит в кабинет. Протягивает футляр Шамбону.
— Мы все немножко потеряли голову, — говорит она. — Это очень мило с вашей стороны. Марсель, но я не могу принять.
— Прошу вас.
Движением век я даю ей понять, что все это не имеет больше значения. Она не знает, куда я клоню, но повинуется и, разыгрывая смущение, взволнованно говорит:
— Спасибо, Марсель. При одном условии. Берегите себя. Открывает футляр, еще раз любуется драгоценностью.
— Безумие!
— Да нет, — отвечает Шамбон. — Вы рассуждаете, как моя мать, милая Иза. Так вот, мне надоело благоразумие. Если бы вы знали, что я уже сделал для вас!… Спросите брата. Он не сдерживает себя. Берет ее за руку.
— Хватит болтать всякую ерунду, малыш Марсель. Раз уж Дре тебя бросил, примем собственные меры. Жду тебя у себя.
— Послушайтесь Ришара, — говорит Иза. — Он осторожен.
— Согласен. До скорого… Иза, я счастлив, — он посылает ей воздушный поцелуй.
— Оставь, не сердись, — шепчет Иза. Наконец-то мы одни.
— Ты что-нибудь придумал? Тот же вопрос, что и у него.
— Конечно, но мне потребуется немного времени.
На самом деле, все давным-давно продумано. Я знаю, где моя пушка. Рядом с подшивкой рецензий и биноклем — реликвиями прошлого. Я всегда хранил его в исправности.
Когда-то в фильмах о гангстерах из него стреляли только холостыми патронами. А я думал: «Как жаль! Великолепное оружие и будто в наморднике». Что ж, на этот раз мы вместе поиграем с огнем. До сих пор выигрывал всегда я, а не Дре. Комиссар, вам до меня никогда не добраться. Я поджидаю Шамбона и ищу в глубине шкафа пистолет.
Натыкаюсь на мотоциклетные краги. Боже, а я и забыл о них. Даже присел — нервная судорога скрутила живот. Сколько украденной радости, безвозвратно утерянного счастья!
Я задыхаюсь. Когда входит Шамбон, он видит, что я держу на коленях краги и нежно, как кошку, глажу их.
— Что это — игра? Что это?
— Сам видишь. Возьми, подержи. Он недоверчиво берет их в руки.
— Я вот тут разбирался и наткнулся на них. Они кое-что значат для меня… Возьми их себе. Ты даришь бриллианты. Я дарю, что могу. Ладно, не будем об этом говорить.