– Они хотели проверить твою реакцию, – перебил я.
Перебивать отца всегда было плохой идеей, но меня несло. Я поднял руку, подтягивая рукав, чтобы показать контрсигилы на своих татуировках джен-теп.
– Шептуны знают о наших… непростых отношениях. Им нужно было понять, не является ли твоё присутствие здесь предлогом.
– Предлогом для чего?
Я пожал плечами.
– Либо для того, чтобы подобраться ко мне достаточно близко, чтобы в конце концов убить. Либо… может, наша вражда на самом деле – длинная афера, рассчитанная на то, чтобы пристроить меня при дароменском дворе, где я смог бы шпионить для тебя за королевой.
Я не упомянул, что моя семья на самом деле пыталась использовать меня именно таким образом.
Челюсти моего отца словно из железа. Когда видишь, как они сжимаются, это всегда выглядит слегка устрашающе. Он уставился на Эмельду.
– Что же, скажите на милость, вы решили?
И снова она жестом велела мне говорить.
– Если бы ты явился сюда, чтобы меня убить, отец, ты просто откинулся бы на спинку кресла и позволил Шептунам сделать это за тебя. Если бы мы всё время работали вместе, ты бы вмешался быстрее и нашёл какую-нибудь причину, чтобы они не причинили мне вреда.
– Вместо этого ты ждал, Верховный маг, – заметил верблюд, с любопытством склонив голову набок.
– Никакого плана, даже намёка на осознание собственных мотивов, – сказала Эмельда. Она перевела взгляд на Ториан. – Лишь инстинктивная реакция родителя, который любит своего ребёнка.
Мы с Ке-хеопсом одновременно рассмеялись.
– Каков отец, таков и сын, – сказала Эмельда.
Она встала. Несмотря на то, что она была невысокой и с виду ничуть не внушительной, у неё, тем не менее, была властная осанка. Глаза – скорее зелёные, чем голубые – так же завораживали, как и глаза её дочери.
«Чистые изумруды…» – сказал бы Рейчис.
– Хорошо, – начала Эмельда. – Мы сыграли в наши небольшие игры и повеселились. Все фигуры на доске, теперь настало время выслушать свидетеля.
Собравшиеся Шептуны – верблюд, крокодил, сурикат, выдры и остальные (мне предстояло узнать их собственные имена, чтобы мы с Рейчисом могли в скором времени нанести каждому из них полуночный визит) – обратили взоры к моему отцу. Ке-хеопс вытащил из складок своей мантии два маленьких мешочка. Отложил в сторону один и опрокинул другой. Сверкающий пурпурный песок рассыпался по поверхности стола, вздымая в воздух пыль, похожую на туман, оседающий под светом фонаря.
– Что это? – спросил сурикат. – Какой-то магический порошок?
– Просто песок, – ответил отец. – Собственно говоря, песок из вашего же города.
Он держал одну руку ладонью вниз над столом. Свет вспыхнул под его рукавами, это зажглись две его татуировки.
– Савёр-ет-аеоч, – негромко произнёс он.
Песок закружился, словно подхваченный сильным ветром. Сначала он поднимался и опускался волнами, но вскоре песчинки начали собираться в аккуратные группки, образуя на столе фигуры. Здания. Улицы. Каналы. И, в самом центре, этот дворец.
– Впечатляет, – согласилась Эмельда. И шёпотом спросила меня: – Магия песка?
Не знаю, почему она ожидала от меня ответов, но я не видел причин отказать ей.
– Думаю, магия железа и шёлка.
– Железо, шёлк и песок, – поправил Ке-хеопс. – И время тоже играет свою роль.
Остальные Шептуны поднялись с мест, подавшись ближе, чтобы внимательно рассмотреть модель. Она и вправду была замечательной – почти произведение искусства. Каждое здание и улица казались не только точно выполненными, но и отчасти живыми, словно случайные песчинки, скользящие по маленьким аллеям, были людьми, занятыми своими повседневными делами.
– Даром, – сказал отец, – нация, богатая ресурсами и влиянием. Военная мощь, какой никто больше не владеет. Пятьсот лет империя являлась главной политической силой континента.
Его взгляд скользнул по собравшимся здесь генералам, шпионам и маршалам, пристально глядящим на него.
– Это ваша столица. Ваш дом.
Он сделал паузу со всей театральной серьёзностью актёра, собирающегося произнести финальную реплику пьесы.
– А вот Даром через шесть месяцев.
По щелчку его пальцев все здания, улицы и сам дворец рухнули, превратившись в песчинки, рассыпанные по пустому столу.
Глава 8. Блесна и крючок
Хорошая афера состоит из двух частей. Первую мы называем «блесна». Потому что хорошая блесна всегда выглядит дорого, а вы отдаёте её бесплатно. В конце концов оказывается, что она стоит даже меньше, чем ваш дурачок за неё заплатил. В данном случае отец устроил убедительное представление, превратив мешок с песком в идеальную копию столицы Дарома, а затем поверг её в прах.