Хуже всего, что нельзя просто так протереть. Как пролитый чай, например: положил сверху тряпочку, подождал и убрал. Можно сказать, дело сделано. Тут так не получится. Плотная горячая кофейная гуща никуда не денется. И тянуть с этим нельзя, надо убирать сразу, потом присохнет и будет только хуже.
Пока убирался, доставал из холодильника колбасу и хлеб, нарезал бутерброды – кофе успел немного остыть. Это хорошо. Не люблю обжигаться. К слову, получился он превосходно. Терпкий, горький, с едва заметной сладковатой ноткой. Как обычно делала себе мама. И пил я его тоже, как она, из маленьких голубых фарфоровых чашечек на белых рифленых блюдцах.
Один бутерброд я отнес отцу, в ванную. Да, он лежал там, засыпанный несколькими мешками соли.
А что в этом такого? С учетом отсутствия у меня работы и абсолютно мизерное пособие – сообщать о смерти пенсионера было настоящим безумием. Конечно, возникла проблема с принятием душа, но это ерунда, на самом деле. Всегда можно намочить полотенца, чтобы обтереться.
Заканчивая вторую чашку, я услышал в подъезде грохот шагов. А через секунду истерично заверещал дверной звонок. Отставив кофе в сторону, дошел до прихожей, посмотрел в дверной глазок. Их было пятеро. Одетые почти в одинаковые черные кожаные куртки с зелеными повязками на рукавах.
– Вам кого? – спросил и тут же удивился своему басовитому голосу.
Человек стоявший возле самой двери залез во внутренний карман куртки, показал какое-то красное удостоверение.
– Старший лейтенант Карпов, третье особое отделение полиции. Мы проводим антитеррористический рейд. От ваших соседей поступила жалоба. Нам необходимо проверить.
Ладони моментально вспотели. Неужели? На кого рассчитано такое нелепое вранье? Сердце гулко застучало, разгоняя адреналин по уставшему от бессонницы организму.
– Одну минуту!
Медлить нельзя. Я вернулся на кухню, взял из ящика два коротких ножа с деревянными ручками, засунул их за пояс. Плотно закрыл шторы, и погасил свет, погружая кухню в полумрак. Встал на стул, выкрутил лампочку. Тоже самое проделал в обеих комнатах. Звонок снова ожил, оглашая мое жилище нетерпеливыми трелями. В дверь несколько раз сильно ударили. Вернулся в прихожую, постоял немного привыкая к темноте.
– А знаете что? – крикнул не очень громко, но снова удивился мощи собственного голоса.
Удары на мгновение стихли.
– Что?
– Идите на хер!
Я чуть не хихикнул в конце, увидев в глазок их вытянутые от удивления лица.
– Ах ты сука!
Стоявший у двери обернулся к товарищу.
– Степа, дай-ка фомку.
Дверь у меня простая, деревянная, да и замок самый обычный. Долго не выдержит. Улыбаясь в темноте (или темноте?), я сделал шесть шагов до ванной, зашел внутрь. Встал на унитаз и тоже выкрутил лампочку. Сел на пол, немного правее дверного проема, у ванны.
– Ты уверен, сынок? – отец положил мне руку на плечо. – Назад пути не будет. Ты все обдумал?
– Все хорошо, пап, – я повернулся к нему.
Он приподнялся из ванной, укоризненно качая головой. Его белое мраморное лицо чуть светилось. Говорят, после смерти из трупа еще долго выделяется фосфор. Длинная седая борода касалась бортика.
Но как-же он сейчас похож… на кого… черт возьми… Точно! Конечно! На Мерлина! Могучего волшебника, о котором в детстве мама читала мне сказки. Не хватало только широкополой остроконечной шляпы!
На Мерлина с четвертой стадией рака.
Я прижался щекой к сухой холодной ладони.
– Я устал существовать, отец. Понимаешь? Всю жизнь бродить в странном сумраке голосов и видений. Это трудно.
– Прости нас, – его голос дрогнул, – Мы с матерью не хотели тебе такой судьбы.
– Я знаю, не переживай. Но сегодня я выйду на свет.
Он помолчал немного и кивнул.
– Сделай это, сын. Утоли свою добродетель их кровью. Сделай это.
Раздался громкий хруст ломаемого дерева, и я услышал наглый топот чужих сапог в своем доме. Вынул из-за пояса ножи, приготовился. Момент истины.
– Ты где, паскуда? – голос, словно карканье злобного ворона.
Кто-то из них пошел на кухню. Другие, судя по всему, начали обыскивать комнаты.
– Вылезай, придурок! Все равно ведь найдем!
Послышались бессмысленные щелчки выключателей.
– Хуль ты щелкаешь? Лампочек нет нигде!
– В ванной проверили?
– Ща, гляну.
Я напрягся, затаил дыхание.
Дверь ванной комнаты распахнулась, темная фигура постояла секунду и сделала шаг вперед. Не двигаясь с места, я нанес три сильных колющих удара в область паха вошедшего. Хорошо наточенное острие ножа без труда пробило плотную ткань джинсов, превращая детородные причиндалы мужчины в сплошную кровоточащую рану. Он завопил так, что я даже поморщился.