Это была маленькая женщина с фигурой, напоминающей песочные часы, грубыми мужскими руками и минимумом косметики. Но это в какой-то мере компенсировали классическая гладкая прическа, волосы натурального золотистого цвета и чувственные губы. Во всем ее облике ощущалась свойственная медикам печать властности.
— Что вы теперь хотите узнать? Меня уже расспрашивали.
— Мы хотим знать о ваших отношениях с Карлосом Армандо, — сказал Эллери.
— На этот вопрос я уже отвечала. — Суровые зеленые глаза не изменили выражения. — Граф Армандо был мужем одной из моих пациенток. Несколько раз он обращался ко мне за медицинской помощью. Следующий вопрос?
— Я еще не закончил с первым, доктор Меркелл. У вас когда-нибудь были отношения с Армандо, которые можно назвать непрофессиональными?
— Если вы думаете, что отвечу на это, то вы слабоумный.
— По нашим сведениям, такие отношения имели место.
— А ваши сведения включают доказательства? — Так как Эллери не ответил, доктор Меркелл улыбнулась и встала. — Думаю, что нет. У вас еще вопросы?
— Пожалуйста, сядьте, доктор. Мы не закончили. — Она пожала плечами и села. — Вы помните, где были в среду вечером? За день до кануна Нового года?
— В Центральной больнице.
— Что вы там делали?
— Меня вызвали на срочную консультацию.
— Кто был пациентом?
— Больной раком горла. Не помню имени.
— Кто именно вас вызвал?
— Врач общей практики по фамилии Кривитц — Джей Джером Кривитц. Присутствовал также хирург — доктор Исраэл Манчетти.
— В котором часу происходила эта консультация?
— Я прибыла в больницу около одиннадцати. Консультация продолжалась больше часа.
— Вы имеете в виду, что ушли уже после полуночи?
— А что еще я могу иметь в виду? Право, джентльмены, вы отнимаете у меня время и заставляете пренебрегать моими гостями. — Доктор Меркелл снова поднялась, и на сей раз было очевидно, что больше садиться она не намерена. — Как я вам уже говорила, все эти вопросы мне задавали раньше.
— Но не я, — парировал Эллери. — Доктор, слово «лицо» означает для вас нечто особо значительное?
Взгляд зеленых глаз стал стальным.
— Я ларинголог, а не дерматолог. Что именно это должно для меня означать?
— Не знаю, потому и спрашиваю. Не помните, упоминала ли когда-нибудь миссис Армандо о чьем-то лице или лицах вообще?
— Вы либо пьяны, либо невменяемы. Даже если она и упоминала, как я могу помнить подобные мелочи? Всего хорошего, джентльмены!
Глава 16
Марта Беллина, как выяснили Эллери и Берк, давала концерт в Лос-Анджелесе, поэтому они отправились в Главное полицейское управление, где, несмотря на воскресенье, застали инспектора, разбирающего горы рапортов.
— Ничего! — проворчал старик. — Ни капельки того, что можно было бы назвать развитием! А что вам удалось обнаружить?
Эллери рассказал ему.
— Ну, тогда эти линии отпадают. Я уже проверил местопребывание миссис Хаппенклаймер в ночь убийства.
— А я думал, она тебя не интересует, — усмехнулся Эллери.
— Просто в качестве упражнения, — объяснил ему отец, — и все соответствует тому, что она тебе рассказала. Алиби секретарши подтверждает ее компаньонка по квартире, как вы только что выяснили. Бостон также очистил от подозрений экс-супругу номер четыре, Даффи Дингл, — ну и имечко для взрослой женщины! В прошлый понедельник она внезапно отправилась в спингфилдскую лечебницу избавляться от последствий водки с мартини, которыми ее накачивал Армандо, и с тех пор ни разу не покидала больничную территорию. Экс-жена номер три, Арден Влитланд, плавает с друзьями на яхте в Карибском море с прошлой субботы — береговая охрана заявляет, что яхта не заходила в порт после отплытия. А рапорт о докторе Меркелл подтверждает ее алиби в связи с консультацией в больнице.
— Как насчет оперной певицы? — спросил Гарри Берк.
— Марта Беллина в Лос-Анджелесе.
— Это мы знаем, инспектор. Но где она была вечером в прошлую среду?
— В Сан-Франциско. Три недели назад она отправилась в концертное турне и с тех пор не возвращалась в Нью-Йорк. Мы проверяли ее особенно тщательно, так как в наш реактивный век добраться в Нью-Йорк не составляет труда ниоткуда. Но, согласно информации, полученной от властей Калифорнии, у нее железное алиби.
— Остается женщина под фиолетовой вуалью, — пробормотал Эллери. — Что у тебя есть насчет нее, папа?