Борясь с холодом, я достаю карандаш и начинаю рисовать гриву льва. Мое терпение вознаграждается. Через пятнадцать минут появляется один охранник, а за ним другой. Разговор легко прослушивается. В промежутке между штрихами на рисунке я делаю заметки.
— Я слышал, что они нашли три гильзы на крыше ГЗ.
ГЗ, должно быть, главное здание с администрацией и столовой. В нем несколько входов и выходов. Судя по словам девушек, сидящих впереди, студенты часто курят на крыше нелегальные вещества.
— Да, двадцать второй калибр. Один из детективов сказал, что, похоже, они из боевой винтовки. Кто-то лежал там.
— Боевая винтовка? Это что?
— Понятия не имею.
А я имею. Боевая винтовка – точный инструмент, используемый военными снайперами, и такими людьми, как я.
— Хоть без жертв. Это уже хорошо. Думаешь, нам действительно поставят работающие камеры слежения?
Второй собеседник фыркает:
— Да, точно. Сегодня видел заказ на столе. Через пару недель поставят.
— Это странно. Как будто парень тренировался, целясь в мишень. Он стрелял в знак «стоп», похоже, целился в середину, но ни один из выстрелов не попал в цель. Один был совсем мимо и попал в окно автомобиля. А два других, хоть и были в знаке, но в основном, на белом фоне.
Я услышал достаточно. Упаковав свои вещи, я иду в главное здание. На входе нет замков, ведь в здании столовая, доступная для всего кампуса. Почти без усилий я добираюсь до лестницы и поднимаюсь по ней, замечая черные полукруглые пустоты в потолке. Главное здание высотой в пять этажей, на первом этаже находится столовая и несколько студенческих аудиторий. Остальные этажи занимают жилые помещения.
Табличка на двери, ведущей на крышу, говорит, что это аварийный выход, и при открытии сработает сигнализация. Я использую отвертку, спрятанную в сумке, и быстро разбираю защелку на двери. Как я и подозревал, провода сигнализации не подключены. Либо их отсоединил преступник. Либо, что наиболее вероятно, учитывая отсутствие рабочих камер наблюдения, проводка никогда и не была подключена.
Желтая полицейская лента окружает район, где лежал стрелок. Я обыскиваю вокруг ленты всё, но ничего не нахожу. Полицейские тщательно всё обработали.
Когда я ложусь рядом с лентой, то с облегчением выдыхаю. Стрелок – любитель. Отпечаток его тела ещё виден в пыли на бетоне. Он должен был принести коврик. Или не уходить, не стерев пятно. Даже заметны все три следа от гильз. Он никого не убил, потому что плохой стрелок? Или потому, что это было предупреждением кому-то?
Если бы кого-то отправили, чтобы убить меня, бывшего члена банды, то любителя бы не отправили. Наемный убийца легко бы попал в автомобильный знак, который находится в нескольких сотнях футов отсюда, даже лежа с оружием на подставке.
Телефон гудит в моем кармане, предупреждая меня, что у Дейзи почти кончились занятия. Я забираю свои вещи, оставшиеся на лестничной клетке, и быстро спускаюсь по лестнице.
В столовой я покупаю два бутерброда и съедаю их по пути к зданию Дейзи.
Когда я открываю стеклянные двери, она, нахмурившись, стоит в вестибюле.
— Кто тебя опечалил? — немедленно спрашиваю я.
Оглядываясь, я вижу вокруг только обычных студентов. Кто-то оскорбил её? Я попрошу любого извиниться перед ней.
— Никто, — бормочет она, хватая меня за запястье.
Я ей не верю, но охотно следую за ней на улицу.
— Ты ела?
— Я пыталась, но у меня пропал аппетит.
Остановившись, я поворачиваюсь и кладу руку ей на плечо:
— Скажи мне, что случилось. Меня мучает сомнение.
Девушка трясет головой и легко смеется:
— Ник, ты такой драматичный.
Она поднимается на цыпочки и целует меня. Я выдыхаю. Одно простое её прикосновение наполняет меня таким удовольствием.
— Я съел два бутерброда, но хотел бы еще выпить кофе. Хочешь со мной?
— Конечно.
После того, как мы заказываем свои горячие напитки в «Деревенском зернышке», Дейзи признается о своих заботах:
— Сегодня я познакомилась с парнем Кристины.
— Да?
— Он назвал её свиньей. Разве это не ужасно?
— Да, ужасно, — неуверенно отвечаю я.
И, правда, ужасно? Я удивляюсь, ведь я зову Дейзи котенком.
— Это совсем не то же самое, — она будто читает мои мысли. — Это просто ужасное прозвище для неё, и то, как он к ней относится. Дает обидные прозвища, называет толстой и...
Сделав паузу, она глубоко вздыхает, наклоняется вперед и шепчет:
— Думаю, она не такая... ей неприятно.
— Так что? — внимательно спрашиваю я, чтобы понять её.
По её серьезному выражению и сильному огорчению понятно, Дейзи беспокоится о чем-то большем, чем о мужчине, который не любит женщину. По крайней мере, должно быть так.
— Мне поговорить с ним? Я с удовольствием расскажу, как настоящий мужчина должен относиться к женщине.
Дейзи не радует мое предложение. Она откидывается на стуле, и морщинки под её глазами становятся глубже.
— Нет. Не думаю, что она или Саул хотели бы видеть еще одного незнакомца. Кристина все еще боится меня, а я сижу рядом с ней в классе уже несколько недель. Что ты думаешь, мне нужно сделать?
Она ставит меня в тупик. Мои проблемы обычно решаются убийством. Раньше мне нужна была действительно весомая причина, чтобы убить кого-то. Я никогда не убивал человека, потому что он не милый. Но это моя Дейзи, и я сделаю всё, что она попросит.
Я могу убить Саула, и Кристина освободится от проблем, но сейчас не лучшее время, чтобы стрелять в кого-то. Полиция следит за кампусом, да и есть еще стрелок. Я мог бы разведать больше о Сауле, но не хочу обещать Дейзи решения или избавления.
— Есть люди, которые не хотят, чтобы им помогали. Даже если они будут свисать с края моста, то не примут протянутой спасительной руки.
Девушка удивленно смотрит, и я пытаюсь объясниться на примере из прошлого:
— Раньше до нас я пытался предупредить одного молодого парня, которого взяла под себя банда, что есть другая жизнь, которую он мог бы прожить. Я предлагал ему деньги, но он отказался. Он сказал, что банда была его лучшим и последним шансом.
— И что случилось?
— Он умер, не прошло и пяти месяцев. Доставлял посылку и не был достаточно осторожным. Его схватили и отпустили полицейские, но к тому времени у Сергея был уже другой парень.
— Это ужасно, — она выглядит немного мрачно, да и у меня эти воспоминания не в радость. — А другой парень не мог отказаться?
— Не все так просто устроено в банде. Мне повезло, ведь у меня никого не было. Но те, у кого были мамы, братья и сестры, делали то, что приказывал Сергей или его сестра. Потому что если отказаться, то тысячи ужасов будут преследовать людей, которых ты любишь.
Я перегибаюсь через стол, беру её за руку и целую.
— Я бы взял штурмом врата небесные и убил бы самого архангела Гавриила, если бы ты была в опасности. Если Саул беспокоит тебя или доставит тебе, хоть грамм переживаний, он перестанет дышать.
— Ох, Ник. Я не Сергей, чтобы требовать от тебя таких вещей, — она гладит рукой мое лицо. — Я думаю о чем-то другом.
Откинувшись на деревянный стул, я пожимаю плечами:
— Предложи ей одну из наших квартир. Скажи, что у нас проблемы с поиском арендаторов, и, если бы у нас уже кто-то жил, мы могли бы привлечь других людей.
— А это, кстати, не плохая идея, Ник.
— Да, хорошая. А теперь я расскажу тебе о своей охоте.
— На стрелка?
— Верно. Он любитель. Я его не знаю.
— Как ты это понял? — Дейзи рукой играет с волосами, и мое внимание переключается к её прекрасной ладони.
Трудно поверить, что я могу сидеть в кафе в этом городе с такой удивительной девушкой. Как же мне повезло!
— Он не аккуратен, и оставил следы от тела и снаряжения. Я не знаю его цели, но он не профессионал.