Доктор Дарк встал и молча начал снимать повязку. Все это время Джон смотрел на Эллери, как оскорбленная в лучших чувствах скаковая лошадь. Наконец доктор обнажил смазанное йодом, сильно распухшее запястье.
— Вы обрабатывали это запястье, доктор Сэм? — спросил Джон.
— Безусловно. — Доктор Дарк посмотрел на Эллери и быстро добавил: — Я имею в виду, что оно выглядит точно так же.
— О, ради бога! — простонал Джон. — Запястье растянуто, не так ли?
— По-моему, да...
— А в пятницу растянул запястье я! Посмотрите на запястье моего брата под повязкой, лейтенант, и вы увидите, что оно в полном порядке.
— Этот факт я приберегал, — кивнул лейтенант Луриа. — Доктор Теннант уже снял повязку и говорит, что на запястье нет ни йода, ни каких-либо признаков недавнего растяжения.
— Насколько я знаю, тоже нет.
— Государственное учреждение или кто-либо брали у тебя отпечатки пальцев? По какой угодно причине?
— Нет.
— А у твоего брата?
— Он никогда об этом не упоминал.
— В документах, которые, по твоим словам, твой брат привез с собой — свидетельствах о рождении и так далее, — есть набор отпечатков?
Джон покачал головой.
— В 1905 году у новорожденных не брали отпечатки, мистер Квин, — сказал доктор Дарк.
Эллери вздохнул:
— В таком случае отпечатки пальцев ни к чему нас не приведут. Если бы могли найти хоть какой-то критерий... Тебе когда-нибудь делали операции, Джон?
— Нет.
— Да! — воскликнул доктор Дарк. — Я лично удалил Джону миндалины — я имею в виду нашего Джона, — когда ему было пять лет! Вы не возражаете, лейтенант?..
— Разрешаю вам вывернуть его наизнанку, — устало отозвался Луриа, — если вы потом скажете мне, кто есть кто.
Подойдя к Джону, доктор Дарк отстегнул от жилета фонарик.
— Открой рот и высунь язык. — Он прижал фонариком язык Джона и удовлетворенно кивнул: — Миндалин нет. Это наш Джон.
— Слава богу! — Артур Крейг вытер лицо платком.
— Погодите, — сказал Эллери.
— Что теперь? — рявкнул Джон.
— Лейтенант, медэксперт еще работает наверху?
— Он закончил работу, но еще не ушел.
— Спросите у него, есть ли у трупа миндалины.
Луриа что-то буркнул и вышел. Через три минуты он вернулся.
— Миндалин нет.
Всеобщее грызение ногтей возобновилось.
— Есть ли на трупе какие-нибудь шрамы, родимые пятна или что-нибудь в таком роде, лейтенант? Что говорит Теннант?
— При поверхностном осмотре он ничего не обнаружил.
— Ну вот! — Джон бросил убийственный взгляд на Эллери. — Ты удовлетворен?
— Нет, — ответил Эллери. — И объясню почему. Ты говоришь, что ты Джон Первый, — правильно?
— Абсолютно!
— И ты говоришь, что ты, Джон Первый, скакал галопом по снегу в пятницу, упал и растянул запястье, — правильно?
— Да!
— А сейчас ты предъявляешь растянутое запястье, в то время как запястье твоего брата наверху не обнаруживает признаков растяжения, — снова правильно?
— От слова до слова!
— Ну и что ты этим доказал? То, что требовалось доказать — что ты Джон Первый, — по-прежнему остается лишь твоим заявлением. Неужели ты не понимаешь, что вопрос не в том, кто из вас растянул запястье, а в том, растянул ли его Джон Первый или Джон Третий? Все, что ты доказал, — это что ты был тем братом, который упал с лошади. Мы все еще не знаем, кто ты.
Джон опустился на стул, но тут же вскинул голову.
— Отпечатки пальцев! Они не лгут! Доктор Сэм, у нас с братом должны быть разные отпечатки, не так ли?
— Да. Отпечатки пальцев однояйцевых близнецов сходны, но обладают заметными различиями.
— Прекрасно! Снимите отпечатки у меня и у моего брата и...
— И что? — печально осведомился Эллери. — Сравнить их? Допустим, они обнаружат определенные индивидуальные черты. Но вопрос остается тем же: какая серия отпечатков принадлежит Джону Первому, а какая — Джону Третьему?
— Но в моей квартире в Нью-Йорке...— Джон запнулся. — В моей комнате наверху...
— Найдутся отпечатки вас обоих, — кивнул Эллери, — и опять же будет непонятно, какому из Джонов они принадлежат. Ты же сам говорил, что вы прожили с братом несколько месяцев в нью-йоркской квартире, и в этом доме вы оба наверняка прикасались к одним и тем же вещам. Тебя когда-нибудь арестовывали по обвинению в уголовном преступлении?
— Разумеется, нет, — с негодованием ответил Джон.