Его голос перешел в жалобный шепот.
— Я понятия не имел, что третий близнец жив. Я не знал о тройне... не знал, что Джон прячет своего брата у меня в доме... А когда узнал, что Джон живой, было слишком поздно. Когда он появился той ночью без четверти двенадцать, в доме была полиция, и у меня не осталось возможности исправить ошибку. Через пятнадцать минут наступила полночь, Джону исполнилось двадцать пять лет, и он вступил во владение отцовским состоянием... Я был разорен.
— Вам пришлось продать все, что у вас было, — сказал Эллери. — Вашу типографию, ваш дом, все ваше имущество и ликвидировать все вклады. Вы наскребли достаточно денег, чтобы передать Джону капитал, равный отцовскому, и ни он, ни кто другой не заподозрили, что это не его, а ваши деньги. Поэтому вы живете в этой хижине на подачки Эллен.
— Да, — с достоинством произнес старик. — Я разорился и стал нищим. Несколько лет мне удавалось зарабатывать своим ремеслом, но потом мне сказали, что я слишком стар... Эллен считает меня богатым скрягой, но все-таки присылает деньги, благослови ее Бог. Если бы не она, я бы уже давно голодал.
Голова Крейга опустилась на грудь. Эллери молчал. Увидев, что старик забыл о нем, он тихо сказал:
— Мистер Крейг.
Голова дернулась.
— А?
— Вы убили и доктора Холла, не так ли?
— Что? А, Холл. Да, я убил и его.
— Признаюсь, что не понимаю, почему вы это сделали, ничего не зная о тройне.
— Произошла скверная путаница... Доктора Холла тайком привел в дом другой Джон — которого вы называете Джоном Третьим, — но я этого не знал. Впервые я увидел его в библиотеке, поджидающим меня. Доктор Холл сказал, что он тот врач, который принимал роды у матери Джона в 1905 году. Близнецов он не упоминал, вероятно зная о сюрпризе, который планировали ребята, и обещав не выдавать их.
Доктор Холл говорил о Джоне, но я думал, что он имеет в виду моего Джона, а он подразумевал своего. У него возникли подозрения на мой счет, он начал вынюхивать и выяснил, что кризис уничтожил состояние. Доктор посвятил годы тому, чтобы его Джон получил половину капитала, и был в ярости. Он угрожал разоблачить меня и отправить в тюрьму, если я не возмещу потери. Я уже принял решение убить Джона ночью накануне Крещения, а этот Холл собирался нарушить все мои планы. Поэтому мне пришлось убить и его.
Если бы я смог потихоньку вынести тело из дома и где-нибудь похоронить, все вышло бы по-другому. Но я знал, что при таком количестве народу меня кто-нибудь заметит. Поэтому я сделал что мог — удалил все указатели на его личность, которые сумел обнаружить, сжег их в камине и стал надеяться на лучшее.
В старике уже не ощущалось радости и веселья. Его голова снова поникла, но на сей раз быстро поднялась.
— Теперь вам известно все, мистер Квин. Что вы намерены делать со мной?
— Не знаю. — Эллери нашарил очередную сигарету и уставился на нее. Но потом он посмотрел старику в глаза. — А может быть, и знаю, мистер Крейг. Эти преступления были совершены двадцать семь лет назад. Возможно, моя разгадка, как вы сказали, очень умная, но с точки зрения закона абсолютно тщетная. В юридическом смысле нет никаких доказательств для ареста и суда. А если бы даже были... Сколько вам лет, сэр?
— Будет девяносто два.
— Девяносто два... — Эллери поднялся. — Думаю, мистер Крейг, я пожелаю вам всего хорошего.
Старик долго глядел на своего гостя, потом дрожащими пальцами порылся в складках одежды, достал древний кисет и стал набивать трубку, а Эллери начал спускаться по сломанным ступенькам.
— Погодите, — сказал Артур Б. Крейг.
Эллери остановился.
— Да?
— У меня странный склад ума, — продолжал старик. — Активный и пытливый. Вроде вашего.
Эллери улыбнулся.
Старик чиркнул спичкой и глубоко затянулся.
— Примерно час назад, мистер Квин, вы говорили о том, как впервые поняли, что означают двадцать предметов, которые я прислал Джону. Вы сказали, что открыли ваш экземпляр подарочного издания стихов Джона, напечатанного мною, и увидели на титульном листе нечто, давшее вам ключ к тому факту, что двадцать предметов означают буквы алфавита. Я никак не могу вспомнить ничего на той странице, что могло бы подсказать вам это. Что это было, мистер Квин?
— Название вашей типографии, которое, насколько я понимаю, частично составлено из ваших собственных инициалов, — ответил Эллери. — «Эй-Би-Си[114] пресс», содержащее три первые буквы алфавита.
ПРИМЕЧАНИЯ