Отметины на костяшках показывают, что я убивал. Кинжал на шее — убивал за деньги. Знак на плече показывает уровень моего положения в банде. Все эти отметки показывают людям, что я не тот, с кем стоит связываться, — я делаю паузу, закрываю глаза и молюсь о силе. — Если бы я мог, я бы пришёл к тебе безупречным.
— А надпись на груди? — мягким голосом говорит она, не шевелясь.
— Смерть — милосердие.
Я всё ещё боюсь открыть глаза. Я чувствую на себе её взгляд, что ещё больше удлиняет мой член. Я не могу реагировать на неё по-другому, да и не хочу. Мне нужно, чтобы она знала, что я желаю её всегда.
Секунды бегут одна за другой. Что, если я сделал ошибку и неправильно понял её?
Что, если моё истинное я отпугнет её от меня? Как Александра. Долгие годы я был один.
Даже не знаю, что буду делать, если Дейзи отвергнет меня.
Когда Дейзи встаёт, я слышу шорох египетского хлопка. Она приближается ко мне, и я чувствую тепло её тела. Её рука проводит по моей правой груди и соску, а я не могу остановить дрожь.
Её пальцы проводят дорожку под моей рукой к спине, где виднеется голова волка.
— А это? — спрашивает она, обдавая мою кожу теплом своего дыхания.
— Я — вор, волк, хищник, — хрипло отвечаю я.
Эти лёгкие прикосновения излучают больше эротики, чем голая женщина, танцующая передо мной. Или две обнажённые женщины, вытворяющие друг с другом непристойности.
Её пальцы скользят по мне, заинтересовывая. Что же она со мной делает? Я едва могу сглотнуть. А затем чувствую прикосновение её губ где-то посередине спины.
— О, Ник, — говорит она прямо передо мной. — Мой Николай. Я люблю тебя. И количество татуировок, как и количество плохих вещей, сделанных тобой в прошлом, не имеют для меня никакого значения. Я только начинаю понимать твою жизнь, но я хочу провести остаток своей в обучении с тобой.
Её слова пронзают меня насквозь, будто нож. Я поворачиваюсь и захватываю её в объятия. Мой рот настигает её прежде, чем она успевает сказать хоть слово или вздохнуть. Я пожираю её рот, будто это лучший деликатес на земле. Мой язык проникает вглубь мокрой пещерки.
Я подхватываю её под ноги и возвращаю нас обратно на постель. Матрас радостно обнимает нас. Я двигаюсь от рта Дейзи вниз к подбородку, где нахожу её бешено бьющий пульс. Я кусаю её шею, и её бёдра поднимаются, нажимая на меня.
Я просовываю своё бедро между её ног, и она начинает скользить по нему. Её влажность настолько очевидна. Я спускаюсь ниже языком по её ключице.
Её руки хватают мою голову, и она неистово трётся об меня. Я чувствую, как слабею перед ней. Мне необходимо оказаться внутри неё, неважно как, языком или членом. Я немного отстраняюсь от неё и слышу в ответ:
— Нет, Ник.
— Ш-ш-ш, котёнок. Дай мне тебе помочь.
Её руки снова возвращаются к моей голове, когда она облегчённо кивает, тяжело дыша.
— Я позабочусь о тебе. Сейчас я подарю тебе облегчение, а когда ты будешь готова, намного больше.
Я весело улыбаюсь ей:
— То, которое ты никогда не забудешь.
— Правда?
Она качает головой, и её рот радостно дёргается.
— Ты собираешься болтать об этом всю ночь, или уже сделаешь хоть что-нибудь?
Моя Дейзи. Такая бесстрашная и такая непосредственная в своём голоде. Интересно, что же я такого сделал, что Боги так улыбаются мне.
— О, я сделаю что-нибудь, — уверяю я её. — Но сначала мы избавимся от твоей одежды.
— На мне нет никаких отметин, — говорит она, глядя на меня сквозь кружевной щит своих ресниц.
Этот взгляд может поставить на колени любого мужчину. Хорошо, что я уже лежу рядом с ней, а не то бы упал к её ногам.
— Я оставлю их, — обещаю я.
Шёлковая рубашка, которую я купил в аэропорту, слабо сопротивляется, когда я разрываю её к низу.
Дейзи задыхается, а затем смеётся от моего рвения:
— Ник! Это была моя единственная рубашка, — говорит она, хватая разорванный шёлк.
Я скольжу рукой по её груди. Её соски твёрдо стоят, готовые к моему рту. Я игнорирую её комментарии об одежде и кусаю её за сосок сквозь ткань. Мой котёнок любит задор, поэтому её акция протеста стихает, а руки бросают рубашку, чтобы вновь заскользить по моим плечам. Прикосновение её пальцев к моей коже отправляет меня в рай.
Я сжимаю одну грудь и легонько ущипываю её за сосок, пока мой рот скользит по другому через кружево лифчика. Свободной рукой я нащупываю застёжку. Вскоре её бюстгальтер снят, а перед моим взглядом предстаёт красивейшая обнажённая грудь, умоляя меня прикоснуться. Я покрываю её холмики влажными поцелуями, а затем посасываю сосок её правой груди.