— Один поцелуй, только один, — пыхтел Мариус. — Поцелуй мужчины, Богом клянусь, а не писклявого подростка, который мнит себя поэтом, если может срифмовать «любовь» и «кровь»! Расти, я безумно люблю тебя, безумно!
Эллен вздрогнула. В облике сержанта стало проявляться что-то глуповатое.
Расти визжала от ярости.
— Еще раз так сделаешь, Мариус Карло, и я… Мужчиной себя называешь! Пристаешь ко мне за спиной Джона — своего лучшего друга! Да даже если бы Джона и вовсе не было, если бы ты был единственным существом в брюках во всей Вселенной… Любить тебя?.. — Расти презрительно усмехнулась. — Да я видеть тебя спокойно не могу. Знаешь ли, Мариус, меня от тебя тошнит… В любом случае, я люблю Джона и замуж выйду за Джона. Ясно?
Голос Мариуса был почти неузнаваем.
— Очень даже ясно, мисс Браун. Краб Мариус вызывает отвращение утонченной Расти Браун. Ладно же, пусть будет так.
— И можешь благодарить свою счастливую звезду, что я не из тех, кто немедленно бежит к жениху жаловаться. Джон бы тебе шею сломал.
— Только это я ему шею сломаю!
— Так-так, — сказал сержант Девоу.
— О, Боже! — произнесла Эллен и только потом поняла, что перчатка сержанта уже давно не сжимает ей рот.
С другой стороны домика появился разъяренный Джон Себастиан и с воплем кинулся во тьму, внутрь домика. Должно быть, он бесшумно подошел с противоположной стороны домика, пригнулся и слышал то же, что слышали Эллен и сержант.
Из хрупкого строения донесся быстрый топот, глухое буханье ударов, сопение мужских ноздрей и полуиспуганные-полурадостные взвизги девы, которая и была всему причиной. Домик заходил ходуном.
Сержант Девоу задумчиво прислушивался.
— Что стоишь, дубина! — выпалила Эллен. — Пары трупов дожидаешься?
— Ах, эти? — Сержант казался удивленным. — Однако, и впрямь пора их разнять.
Он, развернувшись, зашагал к домику, нагнулся и просунул свою большую голову в темноту.
— Ладно, ребята, размялись, а теперь — разойдись! — Когда звуки драки возобновились, сержант Девоу с сожалением произнес: — Я же сказал «разойдись», верно, ребята?
И его монументальная фигура исчезла из виду.
Тут же в дверях домика бок о бок появились Мариус и Джон, хватаясь руками за морозный воздух. Каждого за шею держала громадная лапа, ни к чему, казалось, не прикрепленная. Лишь потом появился остальной сержант, а следом за ним — Расти с безумным взором. Полицейский вытащил обоих приятелей на снег.
— Пусти ты… троглодит! — Джон пыхтел, пытаясь достать до Мариуса. — Убью гада!
— Пустите… его… начальник! — вопил Мариус, извиваясь и махая руками, как дирижер симфонического оркестра в кульминационный момент вагнеровского фестиваля. — Посмотрим еще… какой гад… какого убьет!
— Никакой гад никакого гада не убьет, и напоминаю вам, что здесь дамы, — сурово сказал сержант. — Будете, наконец, хорошо себя вести?
Без каких-либо видимых усилий со стороны сержанта бойцы согнулись в коленях и ничком рухнули в снег, где стали производить разные плавательные движения и глотательные звуки. Сержант Девоу, стоя на одном колене, чтобы удержать их в таком положении, грустно спросил у Расти:
— Как их утихомирить, мисс?
— Заставьте помириться, сержант, — ледяным тоном отвечала Расти. — Они, в общем-то, из-за такой чуши… Пусть пожмут друг другу руки.
Сержант был очень удивлен. В этот момент из снега, как кит, вынырнуло лицо Мариуса, из его мокрого рта вылетел фонтан слов, заставивших Эллен, присевшую на корточки за домом, заткнуть уши. Так что развязку она пропустила. Всю компанию она в последний раз увидела в тот момент, когда сержант Девоу тащил соперников к большому дому, что-то им внушая, а Расти трусцой бежала рядом, давая наставления и советы.
Эллен вздохнула и выпрямилась. Ее лодыжка тут же подвернулась, и она опять рухнула на снег.
— О, Господи! — Эллен заплакала.
— Эмоционально или физически? — поинтересовался мужской голос.
Эллен пискнула и развернулась в снегу. Из-за кустов, скрывавших его по сей момент, выходил Эллери.
— Вы! — сказала Эллен, одним прыжком встала, но снова упала в снег и заплакала.
— Как я погляжу, и того и другого понемножку. — Эллери подбежал к ней сбоку и осторожно приподнял ее. — Умничка! Поплачь на груди у братца Эллери. Кошмарная сцена, правда?
— Вы все время там были?
— От и до, — весело отозвался Эллери. — Я пошел в обход, хотел держаться позади вас с сержантом, не зная, что происходит. Но я выяснил.