Эллери выхватил пакетик из-под елки. Он отбросил уже знакомый ярлычок с Санта-Клаусом и надписью «Джону Себастиану» и сорвал обертку с белой коробочки. В ней лежало что-то, завернутое в красную оберточную бумагу, а сверху находилась маленькая белая карточка с еще одним машинописным стишком:
Именно этот предмет и был завернут в красную бумажку: обычный железный гвоздь, согнутый вдвое и слегка напоминающий крюк.
Эллери подошел к дубовому бюро, реквизированному им прошлым вечером для хранения подарков, открыл его ключом, который выдал ему накануне хозяин, и извлек уже многократно осмотренный домик. Он поставил домик на стол и снял крышу.
— Вот, — сказал он сквозь зубы. — Два металлических ушка. Это чтобы в них гвоздь вставить и прикрепить крышу ко второму этажу. Помню, я не мог понять, зачем они нужны. Теперь мы знаем.
— Что мы знаем, мистер Куин? — спросил мистер Гардинер с несвойственной мирянам наивностью. — Мне это как-то ничего не говорит.
В зеленых фанатичных глазах Оливетт Браун вспыхнуло торжество.
— Железо! — воскликнула она. — Откуда вам знать? Да, даже вам, мистер Гардинер…
— Оливетт… — начал старый джентльмен.
— И особенно вам. Но я-то все это изучила. Да, я знаю, что поэтому я плохая христианка, мистер Гардинер, но многие из этих знаний появились задолго до того времени, когда Господь наш ступил по земле. Известно ли вам, что железо обладает силой отпугивать злых духов?
— Тогда как же, Оливетт, — мягко спросил мистер Гардинер, — как же получается, что во всей литературе о ведьмах и колдунах злые духи всегда пользуются железными сосудами и инструментами для изготовления своих зелий?
— Вот именно, — вставил Дэн З. Фримен.
— Мама, пожалуйста! — взмолилась Расти.
Какое-то внутреннее благочиние помешало миссис Браун обрушиться на своего бывшего пастыря, и тем больше досталось несчастному издателю.
— Знаю я таких, как вы, мистер Фримен! Что ж, давайте опровергайте!
— Но, дорогая миссис Браун, — возразил Фримен, — я ведь не…
— Тогда почему же железо защищает от привидений? Или вы даже этого не знаете?
— Честно говоря, нет, — Фримен был явно расстроен тем, что оказался в центре спора. — Но тогда мне непонятно, почему все привидения в европейских замках, о которых мне доводилось слышать, ночи напролет таскают за собой тяжелые цепи по всему дому.
— Можете насмехаться сколько угодно, мистер Фримен! — От ярости на шее у женщины вздулись жилы. — Но я заверяю вас, что с самого начала времен, когда у эпилептика случался припадок, рядом с ним в землю вбивали железный гвоздь, чтобы пригвоздить демона! Что вы на это скажете?
— Следует обратить внимание Американской ассоциации медиков на этот факт, — серьезно заметил доктор Сэм Дарк.
— О-о! — Оливетт Браун с громким топотом выскочила вон. Расти побежала за ней.
— Извините, — сказал толстый врач, — но я просто не могу поверить, что она всерьез воспринимает хоть половину всей ахинеи, исходящей из ее уст.
Мистер Гардинер встал, покачивая головой, и устремился вслед за матерью и дочерью.
Эллери продолжил, словно его вообще не прерывали:
— Другая сторона карточки пустая… снова.
В ту ночь, ведя записи в дневнике, к своему отчету о событиях дня Эллери прибавил еще один абзац:
«Сейчас три подарка из двенадцати… подразделяются на шесть отдельных предметов: вол, дом, верблюд, дверь, окно, гвоздь. На поверхностный взгляд — идиотизм или чистой воды злонамеренная чушь. И все же не могу побороть чувство, что какой-то связующий смысл в этих предметах есть. Вопрос только в том, какой?»
Четвертый вечер: суббота, 28 декабря 1929 года
За завтраком Мариус имел весьма похмельный вид. Он молча ел, не принимая никакого участия в дебатах, развернувшихся за столом.
Открыл тему доктор Дарк, объявив, что намерен «застолбить» радио на вторую половину дня: в Пало-Альто состоится матч между командами Армии и Стэнфорда, и трансляция по Си-Би-Эс и Эн-Би-Си начнется в 16.45 по местному времени. Это, естественно, привело к разговору о Рыжем Крисе Кэгле, Великом Американском Хафбеке из команды курсантов, для которого игра со стэнфордскими «Кардиналами» будет последней, так как он заканчивает училище. Сыграет ли Кэгл решающую роль? Сподвпгнет ли его тот факт, что он последний раз выступает в форме курсантов, проявить железную отвагу, необычайную даже для него? Вот таковы были важнейшие вопросы в споре, где доктор Дарк встал на антикэглистскую точку зрения, а мистер Гардинер, Роланд Пейн, Артур Крейг и, к немалому собственному удивлению, Эллери отстаивали более романтичный взгляд на вещи.