Сержант Девоу, который незаметно пришел из холла и слушал со всевозрастающим недоумением, теперь и вовсе облокотился о косяк с раскрытым ртом.
— Давайте посмотрим, — сказал Эллери, оглядываясь по сторонам. Взгляд его остановился на Роланде Пейне. — Что, если мы начнем с мистера Пейна?
— С меня? — Адвокат был явно застигнут врасплох. — Был бы вам очень признателен, Куин, если бы вы меня во всю эту чушь не впутывали.
— Ну нет, вас никак нельзя оставить в стороне. В этом-то и смысл нашего расследования. Подумайте, мистер Пейн, и хорошенько. Число «двенадцать» — в любом контексте — никаких ассоциаций из вашей личной жизни не вызывает?
— Разумеется, нет, — без особой любезности ответил Пейн.
— А из профессиональной? Вы юрист… Юрист… Ну, конечно, — просияв, сказал Эллери. — Что может быть ясней? Юрист — жюри присяжных. «Двенадцать мудрых и справедливых». Понятно?
— Я почти не бываю в судах, — огрызнулся седовласый поверенный. — Я все же занимаюсь гражданским правом, а не уголовным.
— Да бросьте вы, Пейн, — неожиданно сказал Фримен. — Все это даже занятно. Конечно…
— По я действительно ни о каких «двенадцати» понятия не имею.
— Роланд, как же ты мог забыть свою магистерскую диссертацию? — громогласно спросил Крейг. — Ты еще ею так гордился, что много лет спустя буквально вынудил меня набрать и напечатать частное ее издание для раздачи коллегам-юристам. Неужели забыл? Там было еще о своде римских законов пятого века до нашей эры.
— О, Господи, — простонал адвокат. — Артур, о чем ты?!
— Называлась она, естественно, — Крейг усмехнулся, краешком глаза глянув на Джона, — «Lex XII. Tabularum». У меня где-то есть экземплярчик. «Закон двенадцати таблиц». Автор — Роланд Пейн.
— Да-да, все верно, Артур, — со слабой улыбкой сказал Пейн. — Я забыл. Но тебя за напоминание не благодарю.
— Ну вот, — бодро сказал Эллери. — По крайней мере, теперь у вас прямая связь с числом «двенадцать». Кстати, надо же, вы ведь еще и douzeper.
— Я кто? — вздрогнув, спросил Пейн.
— «Дузепер», — заверил его Эллери. — Один из двенадцати палладинов Карла Великого. Вы наверняка помните самого знаменитого из них. «Песнь о Роланде» вам ни о чем не говорит? «Роланд за Оливье»? А «Чайлд-Роланд»? Дорогой, сэр, да вы по уши в «двенадцати». Ну, кто следующий? Доктор Дарк?
Джон улыбался. Расти прильнула к нему и клубочком свернулась у него на коленях. Она незаметно пожала Джону руку. Он поцеловал ее в кончик носа.
— Доктор, мы ждем, — с упреком сказал Эллери. — Что для вас значит число «двенадцать»?
— Это час, когда меня обычно пробуждают от здорового сна пациентки, уверенные, что они подхватили австралийский типун, — сказал толстяк. — Однако могу еще обратить ваше внимание на двенадцать черепно-мозговых нервов — непреложную часть курса анатомии. Заканчиваются они двенадцатым, или подъязычным, нервом…
— Холодно, холодно, — нахмурясь, сказал Эллери.
— Думай, Самсон, — Крейг издал смешок.
— Самсон? Вы сказали «Самсон», мистер Крейг? — воскликнул Эллери.
— Конечно, я сказал «Самсон». Его так зовут.
— А я думал, что его зовут Самуэл! Ну тогда совсем другое дело, — удовлетворенно сказал Эллери. — Вы, конечно, понимаете?
— Честно говоря, нет, — сказала Эллен.
— Чему вас только учат в Уэлсли? Самсон — это библейский аналог греческого Геракла. А Геракл — это что?
— Двенадцать подвигов! — сказал Фримен, широко улыбаясь.
— Теперь вы убедились в достоинствах широкой гуманитарной эрудиции.
— Какая уж тут эрудиция? Мне это напомнило миссис Жаботински, — сказал доктор Дарк. — Мне, во всяком случае, показалось, что я сотворил все двенадцать подвигов, прежде чем она у меня попала на родильный стол!
— И он еще утверждает, что подъязычный нерв — «холодно»! — взвизгнула Эллен.
Джон громко и гулко рассмеялся.
После этого все пошло легко. Мариус Карло подошел как музыкальный последователь Шенберга с его гаммой из двенадцати тонов; мистер Гардинер ассоциировался с двенадцатью апостолами, имя одного из которых — Андрея — он носил; сродство миссис Браун и двенадцати знаков зодиака было неоспоримым; Артура Крейга приняли в компанию благодаря одному из основных предметов его ежегодного производства — знаменитых «Календарей Крейга»; Валентина, хоть и отрицала, что когда-либо играла в «Двенадцатой ночи» Шекспира, все же настояла, чтобы и ее включили, поскольку она — Стрелец, а день ее рождения приходится на 12 декабря — двенадцатый день двенадцатого месяца. С Расти было посложней, пока Эллери не вызнал у нее, что окрестили ее вовсе не Расти, а Иоландой — имя из семи букв, которые, если их прибавить к пяти буквам фамилии, дают все то же магическое «двенадцать»; а Дэн З. Фримен, который был иудейского вероисповедания, был немедленно избран, по инициативе Джона, Великим Двенадцарием, поскольку его принадлежность к иудеям предполагала не только двенадцать колен Израилевых, но и их вождей, двенадцать сыновей Иакова, а само же его имя, Дэн, то есть Даниил, было именем одного из них, а среднее имя, Завулон («в память о дедушке по материнской линии, olav hasholem») было, как серьезно заверил их Фримен, именем другого.