Так они сидели очень долго, так долго и так неподвижно, что поневоле начали напрягать слух. Вокруг стола все гудело от напряжения.
Внезапно мать Расти откинулась в кресле и застонала. После тишины звук этот был страшен, и у всех сидевших вокруг стола сжались руки.
Стон утих. Теперь она сидела молча, ссутулившись, с открытыми глазами. В слабом свете лицо ее казалось белой маской.
А потом она заговорила каким-то безжизненно-призрачным голосом, совсем непохожим на обычный ее голос, резкий и гнусавый.
— Я нахожусь в большом куполообразном пространстве, темном и не темном, ярком и не ярком, обволакивающем меня в бесконечно тянущемся во все стороны… Это как во сне, только четче, много четче…
И она продолжала в том же духе, описывая и не описывая, так что все с некоторым неуютом ощутили то, что она «видит», не получив ни малейшего представления о форме, цвете или размерах.
Вдруг она произнесла:
— Он подходит, он… Вижу его серое мерцание… Он подходит ближе… ближе. — Ее безжизненные интонации стали резче, она повысила голос. — Кто-то, кого я знаю. Узнаю, я узнаю… Смерть. Он мертв, это призрак… Я знаю его, знаю… Ближе… Кто он? Кто ты, кто ты? — Она издала вопль, от которого у всех душа ушла в пятки. — Джон! Это Джон… — И она упала вперед, на стол, с отвратительным звуком ударившись лбом.
Сеанс лопнул. Эллери рванулся к выключателю и достиг его одновременно с сержантом Девоу. Когда он обернулся, доктор Дарк пристраивал миссис Браун обратно в кресло, а Расти отчаянно трепала мать по восковым щекам.
— Не понимаю, зачем я ей это позволила. Она после этого всегда такая подавленная. Видит Бог, я ни во что это не верю, но она, похоже, сама себя гипнотизирует. Мама! Мама!
— Позвольте мне, — сказал доктор Дарк. — Артур, придвинь сюда это кресло. Нужно ее уложить, чтобы ноги были выше головы. Она в обмороке, только и всего. Хотя шишка на лбу останется… Пожалуйста, кто-нибудь, откройте окна пошире. Нам понадобится много свежего воздуха.
Пока доктор приводил в чувство миссис Браун, Эллери подошел к Джону, который одиноко стоял в уголочке со странным выражением лица.
— Джон, этот ее вопль под конец тебя, наверное, здорово расстроил. Встретиться с собственным призраком при жизни, каково?
Джон спокойно ответил:
— Интересно. Интересней, чем ты думаешь.
— Как это понимать?
Джон с улыбкой покачал головой. Он внимательно смотрел на мать Расти.
В то мгновение, когда она открыла глаза, Джон шагнул вперед.
— Мама Браун, как вы узнали?
— Что? — слабым голосом спросила она. — Ох, Джон. У меня голова болит. Что произошло?
— Ты, мама, впала в транс, — сказала Расти, — и говорила, что видишь кого-то, кто к тебе приближается — призрак или что-то, вроде мертвец, а потом ты назвала его Джоном и упала в обморок.
— Да? — сказала мать. — Джон — мертвец? Глупости какие! — Она потрогала голову. — Не помню. Никогда ничего потом не помню.
— Как вы узнали? — повторил Джон.
— Перестань говорить загадками, — сердито сказала Расти. — Что мать узнала?
— Это знает только еще один человек, — сказал Джон миссис Браун. — Кстати, не из присутствующих. Поэтому я еще раз спрашиваю вас, мама Браун: как вы узнали?
Она посмотрела на него туманным взором.
— Хоть бы голова прошла. Я ничего не понимаю, что вы говорите.
— Прекрати, Джон, — резко сказал Крейг. — Миссис Браун не в том состоянии, чтобы приставать к ней.
— Правильно, Артур, — сказал Джон, не переставая улыбаться. — Извините, мама Браун. Не хотите ли пойти наверх отдохнуть? Кстати, неплохо бы всем нам пойти — освежиться или прилечь на часок-другой. Сегодня ведь мы полночи спать не будем.
Уловив удивленные взгляды собравшихся, Джон ухмыльнулся.
— Зачем ждать рассвета? В час колдунов я, в полную противоположность Золушке, превращаюсь в принца, помните? Поэтому сразу же после полуночи, как только мне исполнится двадцать пять, я намерен просить мистера Пейна официально зачитать завещание моего отца, по которому я сменю тыкву на королевскую карету. А потом мистер Гардинер сочетает нас с Расти браком — в счастии и несчастии, в радости и в горе.
— У тебя получается так романтично, — Расти фыркнула.
Он поцеловал ее.
— И наконец, я раскрою ту великую тайну, которую обещал раскрыть.
— Ей-богу, об этом-то я и позабыл, — сказал Крейг, а Эллери подумал: «Ей-богу, и я тоже». — Джон, и что же ты такое прячешь в рукаве?