— Но моя квартира в Нью-Йорке… — Джон запнулся. — Моя спальня наверху…
— И тут, и там будут отпечатки вас обоих. — Эллери кивнул. — И невозможно сказать, какие кому принадлежат. Ты ведь сам говорил нам, что вы с братом жили вместе в Нью-Йорке несколько месяцев, да и здесь, после приезда на Рождество, пользовались одними и теми же вещами. Тебя когда-нибудь арестовывали по подозрению в уголовном преступлении?
— Разумеется, нет, — с негодованием ответил Джон.
— А брата?
— Насколько я знаю, нет.
— Какое-нибудь правительственное ведомство снимало с тебя отпечатки? Вообще, кто угодно? По какой угодно причине?
— Нет.
— А с брата?
Джон задумался.
— Он об этом не упоминал.
— В тех документах, которые он, по твоим словам, привез с собой — свидетельство о рождении и прочее, — в них есть отпечатки, младенческие, например, или отпечатки ступни?
Джон покачал головой.
Доктор Дарк в унисон покачал своей.
— В 1905 году у новорожденных, мистер Куин, отпечатков не брали.
Эллери вздохнул.
— Тогда отпечатки пальцев нам не помогут. Хорошо бы найти какой-нибудь принцип… Операции! Джон, тебе когда-нибудь делали операцию?
— Нет.
— Да! — сказал доктор Дарк. — Я собственноручно удалил Джону — нашему Джону — гланды, когда ему было пять лет. Лейтенант, если вы не против…
— Если вы мне скажете, кто есть кто, я вам разрешаю его хоть наизнанку вывернуть, — устало сказал лейтенант Луриа.
Доктор Дарк устремился к Джону, на ходу извлекая из жилетки узенький врачебный фонарик.
— Открой рот и высунь язык.
Он прижал фонариком язык Джона, и лицо его расплылось в улыбке облегчения.
— Никаких гланд. Это и вправду наш Джон!
— Слава Богу! — сказал Артур Крейг, утирая лицо.
— Минуточку, — сказал Эллери.
— Что еще! — прокричал Джон.
— Лейтенант, судебный медик еще там, наверху?
— Закончил, но еще не ушел.
— Спросите у него, есть ли у покойника гланды?
Луриа произнес нечто не вполне пристойное и выскочил. Через три минуты он вернулся.
— Там тоже нет гланд.
Все снова принялись грызть ногти.
— Лейтенант, а шрамы от операций, родимые пятная и прочее есть? Что говорит Теннант?
— При поверхностном осмотре ничего такого не обнаружено.
— Джон, а у тебя что-нибудь подобное есть?
Джон пробормотал:
— Не имею счастья.
— Начнем сначала. — Эллери глубоко задумался. — Конечно же! Зубы. Ваши дантисты — то есть дантист Джона Первого в Нью-Йорке или Джона Третьего в Айдахо, — могут в пять минут все решить.
— Мне зубы не лечили, — загробным голосом сказал Джон. — Так, иногда, профилактический осмотр. Разве что у брата…
— Тоже нелеченые, — столь же глухо сказал лейтенант. — Теннант ему и в рот заглядывал.
— Естественно, — с хмурой миной произнес доктор Дарк. — У моего Джона с самого младенчества были исключительно здоровые и крепкие зубы. Неудивительно, что у его брата тоже. У идентичных близнецов строение зубов одинаковое.
— И группа крови тоже одинаковая, я полагаю? — негромко спросил Эллери.
— Да.
— Строение костей, размеры черепа?
— Настолько сходные, что если в Айдахо или еще где-нибудь и найдется рентгенограмма Джона Третьего, все равно по ней не определить, кто есть кто. С нашей стороны, насколько мне известно, никогда не было надобности делать рентген.
Наступила тишина. Нарушил ее, как ни странно, Дэн З. Фримен.
— Позвольте внести предложение… Помимо отпечатков пальцев, самый очевидный способ различить двух похожих людей — сверить их почерк. Скажите, доктор, воздействие внешних факторов существенно сказывается на почерке?
— Пожалуй, мистер Фримен, хоть мы и не очень знаем, как такое различие сказывается у близнецов.
— Почему бы в таком случае не сравнить их почерки? Должно же сохраниться достаточно образцов почерка каждого из братьев до того, как они встретились, — сказал издатель. — И этому Джону достаточно всего лишь…
— …что-то написать с распухшим запястьем, вроде тех каракуль на дарственных книгах? — Эллери покачал головой. — Когда один брат не может писать из-за трупного окоченения, а другой — из-за, так сказать, окоченения нетрупного, вряд ли сверка почерков даст удовлетворительный результат, по крайней мере, в ближайшее время. А я жажду добиться определенности уже сегодня. Тому есть множество причин, главную из которых зовут Расти Браун.
— Мне уже все равно, Эллери, — сказала Расти. — Я сейчас так себя чувствую…