— Да, вроде того.
Девоу посмотрел на него с неожиданной проницательностью.
— Это здесь.
Деревянную крышку уже отвинтили. Девоу включил верхний свет, и Эллери принялся внимательно разглядывать.
Да, вот они — как бы окаменелые остатки неудачи его молодости. Все прекрасно сохранилось, будто и не прошло двадцати семи лет. Маленький вол из сандала… кукольный дом… кинжал с драгоценными камнями на рукоятке… А вот и пачка белых карточек. На верхней налип кусочек засохшей аптекарской резинки. Кто-то перевязал стопку веревочкой, чтобы не рассыпалась… И черная записная книжка.
Черная книжка?
Дневник!
Он совсем забыл о своем дневнике.
Эллери выхватил его из ящика. На нем лежал густой слой пыли. Эллери нетерпеливо раскрыл его. Молодой почерк сразу бросился ему в глаза… Его собственный почерк более чем двадцатипятилетней давности. Лейтенант Луриа конфисковал дневник, и Эллери его так и не вернули.
И вот он здесь.
Эллери с нежностью положил пыльную реликвию обратно в ящик.
— Шеф, а не мог бы кто-нибудь из ваших людей положить это мне в багажник?
— Сию секунду.
— Я даже не могу вам сказать, как много это для меня значит.
— Конечно, мистер Куин. Я понимаю.
И на мгновение у Эллери возникло теплое чувство, что гигант действительно все понимает, и единственный раз за этот день он ощутил какую-то близость к Девоу.
Повинуясь безотчетному чувству, он поехал по незнакомым улицам в сторону старого дома Крейга. Он дважды проехал мимо этого места, так и не узнав его. В третий раз он сверился с уличным указателем и убедился, что находится там, где надо. Но дома Крейга не было. Не было и леса за ним. Не было и величественных лужаек. На месте всего этого протянулись десятки одинаковых домиков с желтой, красной и пурпурной отделкой, похожих на музыкальные автоматы. У каждого домика сзади размещался маленький гараж и крохотная игровая площадка, спереди — газончик размером с почтовую марку, сверху — телевизионная антенна. На каждый участок приходилось по одному чахлому деревцу. Эллери развернулся и поехал в Нью-Йорк, чувствуя себя постаревшим.
Инспектор Куин выплыл из сна, глубокого, как море, недоумевая, что могло разбудить его. Он устремил мутный взор на стрелки часов. Двадцать минут пятого. Кто-то что-то сказал.
Этот кто-то еще говорил.
Говорил четко и громко, с чувством, с торжеством и с отвращением к себе:
— Черт меня побери! Да будь я проклят!
Где-то в квартире горел свет.
Старик выбрался из постели. Пижамной куртки на нем не было. Зевая и потирая свой влажный, костлявый торс, он прошлепал по невидимой в темноте гостиной к кабинету Эллери, где и находился источник света.
— С ума сошел, сынок? — Инспектор еще раз зевнул. — Так и не ложился, что ли?
Эллери был в носках, брюках и рубашке. Он сидел по-турецки на своем письменном столе и пристально смотрел на пол, где, образуя собой нечто вроде круга, было разложено содержимое ящика из Элдервуда. Раскрытый черный дневник лежал рядом с Эллери на столе.
— Папа, я все понял.
— По-моему, ты не в том возрасте, чтобы играть в куклы. — Отец уселся на кожаный диван и достал сигарету. Диван был прохладный, и инспектор слегка прилег. — Что ты понял?
— Ответ на загадку Себастиана.
— Себастиана? — Старик, нахмурившись, затянулся. — Себастиана. Что-то не припомню. Кто это Себастиан?
— Это было очень давно, папа. — У Эллери был бодрый вид, будто он только что окунулся в горном озере. И в то же время была в нем какая-то печаль, печальная мудрость, озадачившая инспектора.
Старик недоуменно посмотрел на него.
— Помнишь? — тихо сказал Эллери. — Элдервуд. Парень, который жил в Гринвич-Виллидж и писал стихи. Это было еще в двадцать девятом. Вы с Вели навели для меня кой-какие справки.
Инспектор хлопнул себя по жилистой ноге.
— Точно! А это все…
Он внимательно посмотрел на выставленные в кружок предметы.
— Но это же древняя история, Эллери. Где ты все это откопал?
Эллери рассказал ему и взял черную книжечку.
— Я почти всю ночь провел, перечитывая свой дневник. Знаешь, я был тогда такой молодой…
— А это плохо?
— Нет, но свои недостатки имеет. Я, наверное, был совсем невыносим. Этакий самоуверенный всезнайка. Должно быть, я тебе здорово действовал на нервы?
— Я и сам тогда был много моложе.
Инспектор Куин ухмыльнулся. Он притушил сигарету и сказал: