За время его отсутствия Марина даже не поменяла позы на диване. Так и лежала ничком, подмяв под себя подушку. Но уже не плакала. Хотя и не спала. Телевизор негромко работал, на тумбочке рядом с диваном стояла оставленная Владиславом чашка. На журнальном столике фотография Сергея. Елизаров отвел взгляд.
— Где ты был? — жена не повернула в его сторону головы.
— Гулял. Как ты?
Она не ответила. Елизаров подошел дивану и опустился возле нее на корточки.
Третья суббота месяца. Вечер. Время без двадцати семь. Егор встал с дивана и в очередной раз подошел к открытому окну. Изменений в пейзаже не произошло. Все было так же, как и десять минут назад.
Его раздражала непунктуальность. Егор знал, что встреча состоится в любом случае, но ожидание лишало свободы действия и нагоняло тоску. В девятом классе четыре ученика, гордость школы и надежда родителей, решили, что третья суббота каждого месяца принадлежит только им. Объявив этот день священным, они договорились ни в чем себе не отказывать и воплощать все свои фантазии, какими бы безумными они ни были. Отказаться никто не имел права, а все, что происходило, оставалось строго между ними. За пять лет дружбы никто из них не нарушил договора. Если по каким-то причинам встреча срывалась, ее переносили на другой день, и тогда он объявлялся священной субботой. Развлечения их были разнообразны, а часто и «беспредельны». Угон машины на спор или уличный гоп-стоп давно уже не щекотали нервы и считались детской забавой. Они пробовали заниматься шантажом, но это не доставило им удовольствия. Последнее время они не обговаривали плана действий заранее. Все должно было происходить спонтанно. Главным в их встречах было единственное правило: «Что запрещено — должно случиться!» Они были убеждены в собственной безнаказанности. И вовсе не потому, что их родители были весьма обеспеченными людьми и имели множество связей, а потому, что им все и всегда сходило с рук. Так было всегда.
Когда наконец раздался долгожданный звонок в дверь, Егор не стал спешить открывать. Он достал сигарету и закурил. Звонки в дверь продолжались, но теперь к ним добавились и телефонные звонки. Егор взял трубку.
— Кончай! Коньяк стынет! — услышал он радостный голос Андрея.
— Вы на сорок минут опоздали, потому что за коньяком решили заехать?
— Кончай злиться! Открывай!
Егор отключил телефон, затушил сигарету и медленно пошел к входной двери. В квартиру с шумом ввалилась веселая троица.
— Ну, что на сегодня предсказали нам звезды? — обратился с усмешкой Егор к Андрею, мать которого от безделья и излишества денег постоянно посещала модные курсы. Последним ее увлечением была астрология, о которой она взахлеб рассказывала сыну.
— Звезды предсказали кальвадос и марихуану, — рассмеялся тот.
Поставив на журнальный столик бутылку яблочного коньяка, он достал из кармана маленький сверток и кинул его Егору.
— Забивай! Травка супер! Пол-Москвы за ней объездили.
— Да я вижу, вы уже раскурились? — Егор показал рукой на Пашу, который, как вошел в комнату, тут же плюхнулся на диван и молча уставился в потолок.
— Должны же мы были пробу снять, — развалившись в кресле, лениво ответил Тимур. — Ну, дадут нам в этом доме рюмки или мне от жажды погибать?
— Лично я не парюсь. Мне божественный напиток сегодня не светит, — неожиданно оживился Павел. — Вообще-то несправедливо, пацаны. Я вторую субботу за рулем!
— Не ной, отрулю я за тебя в следующий раз, — Егор достал из бара три рюмки и разлил коньяк. — Ну, что? За удачную охоту!
Выкурив по сигарете с анашой, они взяли с собой недопитый коньяк и, сев в машину, поехали в направлении Серебряного Бора. Родители Тимура уже два года работали за границей, так что дача пустовала.
— Притормози у кафешки, — попросил Андрей. — Кажется, здесь сегодня подают симпатичное мясо.
Он вышел из машины.
— Что у него за вкусы? Так мы с ним скоро до дам с Савеловского вокзала докатимся, — прокомментировал Паша, наблюдая за товарищем, который с легкостью перепрыгнул ограждение летнего кафе и подсел за столик к двум девушкам.
— Мне тоже варианты с подмосковными шлюшками надоели, — оценил выбор Андрея Тимур. — Я вообще не понимаю смысла. Они за три рубля на все сами согласятся. Это уже не охота называется, а поход в second hand, да еще в день распродажи.
— Андрюх, завязывай, мы уезжаем! — крикнул Егор, не выходя из машины, а Паша призывно посигналил.
— Я договорился. Они согласны, — подойдя к машине, отчитался Андрей.
— Кто бы сомневался! Ты им, умник, наверное, еще и денег пообещал? — Отвернувшись от Андрея, Егор обратился к Тимуру: — Если бы знал, что у нас по расписанию дешевый съем, вообще бы из дома не вышел.
— Если у кого-то есть варианты получше, пусть не скрывает их от нас, — проворчал Андрей, но в машину все-таки забрался.
— Для начала надо пыхнуть, а там, глядишь, что-то и нарисуется, — со знанием дела предложил Павел.
— Согласен, и кальвадосиком залакировать, — Тимур сделал глоток прямо из бутылки. — Трогай, водила! — рассмеявшись, он слегка толкнул Павла в спину.
Они припарковали машину рядом с магазином у станции метро «Динамо». За выпивкой пошли Егор и Тимур.
— Упертый все-таки ты, Егор. На даче вискаря улейся, а ты на левак деньги собрался тратить.
— До дачи еще добраться нужно. — Егор остановился и поинтересовался у Тимура: — Слушай, а мы что — на сегодня с весельем завязали? Ты не находишь, что скучновато мы стали время проводить? Или тебя устраивают попойки с девками?
— Да, тупняк, конечно. А ты что предлагаешь? Банк ограбить? — Тимур сделал задумчивое выражение лица и серьезно проговорил: — Думаю, начать стоит с банка твоего папашки. Если попадемся, отец сына всегда отмажет.
Оба рассмеялись. Купив бутылку коньяка, они вышли из магазина и направились к машине.
— Постой, — Тимур остановил Егора. — Видишь, на лавочке забавный экземпляр сидит? — он сунул в руки Егору бутылку. — Ступай, повесели друзей. — Улыбнувшись, Тимур поставил условие: — Пускай платьице скинет и голенькая нам здесь дефиле покажет. Только не затягивай. Мы сейчас машину поближе подгоним.
В сквере на лавочке сидела привлекательная белокурая девушка в длинном вечернем платье с глубоким декольте. В своем шикарном наряде она плохо вписывалась в окружающую обстановку. На вид ей было не больше двадцати пяти лет. Она, очевидно, была чем-то расстроена. Нервно курила, периодически встряхивала головой и зло усмехалась.
В десять вечера в сквере было еще многолюдно. Егор понимал, что заставить приличную девушку пройтись обнаженной — задача не из легких. И деньги в этом случае не помогут. Да и начать разговор с человеком, который явно не настроен на беседу, непросто.
Он присел рядом с девушкой и закурил. После непродолжительного молчания, не глядя на соседку, он задал ей вопрос:
— У вас случайно не будет с собой коньячных фужеров?
— Что? — девушка повернулась и непонимающим взглядом посмотрела на Егора.
— Фужеров коньячных с собой нет случайно? А то у меня случайно с собой коньяк, — сказал он, рассматривая бутылку.
— Придурок, — девушка поднялась со скамейки с явным намерением уйти.
— Вы правы. Моя жена такого же мнения, — он сказал это, заметив на правой руке девушки обручальное кольцо. — Говорят, первый год самый тяжелый в семейной жизни.