Особенное внимание Н.Х. обратил на дела просвещения. Во главе Министерства народного просвещения стоял тогда граф И.Д. Делянов. О нем здесь уместно сказать несколько слов, тем более, что он, как старший член Комитета министров, нередко исполнял обязанности председателя в отсутствие последнего. Это был очень уже старый человек, и как министр – в полном смысле слова гасильник: никакая живая мысль, никакое серьезное начинание не могли рассчитывать на его поддержку. Он держал себя как бы даже вне своего министерства; о нем ходили в этом отношении самые легендарные анекдоты: будто бы просителям он говорил, что сам того-то и того-то не может сделать, а советует обратиться к Н.М. Аничкову, директору Департамента[192]: «Сильный человек в министерстве» – прибавлял он ради большей убедительности. Мне не раз приходилось бывать на докладах нашей Канцелярии у графа И.Д. Делянова: он не только не читал докладываемых дел, но даже форменно спал на докладах. В министерские же свои дела он не вносил никакой жизни, всецело подчиняясь течениям, какие казались ему наиболее удобными в данную минуту. Благодаря этому К.П. Победоносцев имел у нас в делах просвещения такое преобладающее влияние.
Личность К.П. Победоносцева не может быть очерчена здесь несколькими словами: это слишком крупная величина в нашей истории того времени. Притом я не был настолько знаком с его предшествующею деятельностью, чтобы иметь о ней вполне беспристрастное суждение. Могу лишь изложить здесь некоторые мои воспоминания.
Уже самая наружность К.П. Победоносцева производила неотразимое впечатление: все, кто его видел, помнят, конечно, его худощавую фигуру, глубоко ввалившиеся глаза в черепаховых очках и умный лоб. Казалось, этому человеку пристало носить не вицмундир, а тогу или сутану католического прелата. Чемто аскетическим веяло ото всей его внешности. Но еще большее впечатление производила его речь: он никогда не бил на ораторские эффекты, в заседаниях он говорил совершенно так же, как говорил дома с кем-нибудь с глазу на глаз. Однако речь его была сильнее речей многих заправских ораторов своей выкованной логичностью, глубиной знания и силою убеждения. Говорил он в заседаниях Комитета чрезвычайно редко, но тем сильнее была его речь, когда он считал нужным с нею выступить: чувствовалась за его словами огромная умственная и нравственная сила.
С убеждениями его, с его политическими воззрениями можно было не соглашаться, но нельзя было не уважать их последовательности и прямоты. Непоколебимый защитник идеи самодержавной власти, он, вместе с тем, не был настолько мелочен, чтобы преклоняться, как многие, перед пустыми ее проявлениями, чтобы «оцеживать комара и поглощать верблюда»[193]. Однако в искании путей к укреплению власти и авторитета он пошел по несомненно ошибочному пути: этот путь видел он, кажется, в том, чтобы ограждать народ от знания и от познания своих человеческих прав; он, как однажды и выразился по поводу проекта С.Ю. Витте о необходимости приступить к коренному пересмотру законодательства о крестьянах, особенно опасался возвести крестьянина в «персону», так как «персона» эта, без сомнения, стала бы претендовать на права, ей не принадлежащие[194]. Не хотел он видеть того, что ограждение крестьянина от знания правительственными средствами не оградит его от проникновения социалистических учений; что «персона», наделенная правами и их понимающая, будет иметь личный интерес в защите этих прав и в отстаивании того государственного строя, под покровительством которого эти права находятся. Он был инициатором церковно-приходских школ и школ грамоты[195], но только для того, чтобы вырвать школу из рук опасных, по его мнению, элементов; в его же школах, особенно в школах грамоты, по отзывам очень многих, ничему почти не обучали, они нередко числились только на бумаге. Нельзя, конечно, отрицать, и последующая история доказала это с очевидностью, что и наша псевдоинтеллигенция, беспочвенная, малорелигиозная и слабопатриотичная, была очень плохим руководителем в деле народного просвещения. Но тогда надо было создать настоящую школу не по названию только, а по существу; этого же церковные школы К.П. Победоносцева не дали вовсе.
192
Департамент Министерства народного просвещения – основной орган управления делами Министерства народного просвещения, существовавший с 7 января 1803 по 9 июня 1917 г. В компетенцию Департамента входили заведование учеными и учебными заведениями (за исключением заведений, находившихся в ведении других министерств и главных управлений), учреждение, устройство и управление казенными учебными и научными учреждениями, обеспечение их кадрами преподавателей и учебными пособиями, наблюдение за разработкой методики и программы обучения, подготовка домашних учителей, заведование частными учеными обществами, надзор за частными учебными заведениями и пансионами, руководство библиотеками и музеями. Возглавлялся директором, который назначался императором.
193
Слова Иисуса Христа (Матф. 23: 24) о людях, совестливых в мелочах и бессовестных в главном.
194
С.Ю. Витте в письме Николаю II в октябре 1898 г. по поводу решения монарха образовать Совещание для упорядочения крестьянского дела и Подготовительной комиссии при ней описывал позицию К.П. Победоносцева иначе: «Раб, сознавая, что улучшение его и бытия его ближних неосуществимо, каменеет. Свобода воскрешает в нем человека. Но недостаточно освободить его от рабовладетеля – необходимо еще освободить его от рабства произволу, дать ему законность, а следовательно, и сознание законности, и просветить его. Необходимо, по выражению К.П. Победоносцева, сделать из него “person’у”, ибо он теперь “полуpersona”. Все сие не сделано или почти не сделано». Показательно также, что в будущее Совещание С.Ю. Витте предлагал пригласить таких «просвещенных и умудренных государственным опытом сановников», как… Победоносцев (Из архива С.Ю. Витте: Воспоминания: В 2 т. СПб., 2003. Т. 2. С. 539, 541).
195
Инициатором создания церковно-приходских школ являлся митрополит Киевский Исидор, который в 1859 г. с одобрения Св. Синода организовал первые такие школы в своей епархии. Вскоре движение по их увеличению распространилось и на другие епархии. 13 августа 1884 г. по инициативе К.П. Победоносцева Александр III утвердил Правила о церковно-приходских школах и школах грамоты, которые отныне переходили в ведение Синода и с 1885 г. подчинялись его Училищному совету (