– Прости, что тогда исчез, – шепнул он мне на ухо, и сложно было разобрать, какой у него голос, – но это был лучший голос на свете. – Мне нужно было…
– Понимаю. А потом исчезла я.
– Переехала?
– Нет. Испугалась тебя.
Я отстранилась, чтобы видеть его лицо. Казалось, он удивился, но я выразительно покосилась на холсты, из которых так и хлестало гневом и горем, и он кивнул:
– Справедливо.
– Все гении немного сумасшедшие, – заметила я.
Он улыбнулся, и родинка на левой щеке спряталась в морщинках под глазами.
– После выставки… сходим куда-нибудь?
Я помедлила одно осторожное мгновение. И решилась:
– Поедем на метро.