— Алиса Перн? — спрашивает он. В его голосе слышится напряжение.
— Да.
До него шесть метров. Он жестом приглашает меня:
— Пожалуйста, заходите и присаживайтесь.
Я вхожу в его кабинет, но сажусь не на предложенный стул рядом со столом, а на другой, возле правой стены. Нужно, чтобы он был на прямой линии на случай, если он попытается воспользоваться револьвером. Если попытается — умрет, может быть, мучительно.
Он смотрит, пытаясь оценить меня, и это сложно, потому что я просто сижу. А вот по нему можно определить очень многое. Его куртка не только мятая, но еще и в пятнах — от жирных бургеров, съеденных в спешке. Вокруг его глаз красные круги от транквилизаторов и усталости. Я полагаю, что лекарства необходимы ему, чтобы поддержать его на протяжении долгих часов хождения по улицам. За мной? Определенно. В его глазах довольный блеск, как будто добыча наконец поймана. Я улыбаюсь про себя при мысли об этом, хотя тоже чувствую напряжение» В офисе душно и немного прохладно. Я никогда не любила холода, хотя могу пережить арктическую ночь раздетой догола.
— Полагаю, вам интересно, почему я вызвал вас так срочно? — говорит он.
Я киваю. Я не скрестила ноги, мои белые брюки свободно свисают. Одна рука лежит на колене, другая перебирает пряди волос. Правша, левша — я ни та, ни другая и обе одновременно.
— Можно называть тебя Алисой? — спрашивает он.
— Можете называть меня как хотите, мистер Райли.
Мой голос пугает его совсем немного, и это то, что мне нужно. Я могла бы писклявить, как все нынешние подростки, но я позволила проявиться в голосе своему прошлому, его сила в нем. Я хочу, чтобы мистер Райли нервничал, люди, когда они нервничают, часто говорят вещи, о которых потом жалеют.
— Зови меня Майком, — говорит он. — Ты легко нашла дорогу?
— Да.
— Угостить тебя чем–нибудь? Кофе? Содовая?
— Нет.
Он смотрит на папку на столе, открывает ее. Он прокашливается, и опять я чувствую его усталость и страх. Но меня ли он боится? Не уверена. Кроме револьвера под пиджаком, есть еще один под бумагами на другой стороне стола. Я чувствую запах пороха в патронах и холодной стали. Хорошая огневая мощь, чтобы встретиться с девушкой–подростком. Я слышу слабое царапанье металла и пластика. Он записывает разговор.
— Прежде всего я хочу рассказать, кто я, — говорит он. — Как я и сказал по телефону, я — частный детектив. У меня свое дело, я работаю только на себя. Люди приходят ко мне, чтобы отыскать родных, проверить рискованные инвестиции, если необходимо, обеспечить защиту и добыть труднодоступную информацию о ком–либо.
Я улыбаюсь:
— И чтобы шпионить.
Он моргает:
— Я не шпионю, мисс Перн.
— В самом деле? — Моя улыбка становится шире. Я наклоняюсь вперед, и в вырезе черной шелковой блузки становится видна верхняя часть моей груди. — Уже поздно, мистер Райли. Скажите, что вам надо.
Он качает головой:
— Ты очень самоуверенна для ребенка.
— А вы слишком смелы для неудачника.
Это ему не нравится. Он похлопывает по папке, лежащей перед ним.
— Я изучал вас на протяжении последних нескольких месяцев, мисс Перн, с тех пор как вы переехали в Мейфэр. У вас интригующее прошлое и крупные инвестиции. Но я уверен, что вы и сами об этом знаете.
— Я в курсе.
— Прежде чем я начну, могу ли я спросить, сколько вам лет?
— Можете.
— Так сколько вам лет?
— Не ваше дело.
Он улыбается. Он думает, что ведет в счете, и не понимает, что я уже раздумываю, как он умрет, хотя еще надеюсь избежать крайних мер. Никогда не спрашивайте у вампира, сколько ему лет. Нам не нравится этот вопрос. Это очень невежливо. Мистер Райли снова откашливается, и я думаю, что, может быть, задушу его.
— Прежде чем переехать в Мейфэр, — говорит он, — вы жили в Лос–Анджелесе, в Беверли–Хиллс, если быть точнее, в доме 256 по Гроув–стрит. Это поместье в полторы тысячи квадратных метров с двумя бассейнами, теннисным кортом, сауной и маленькой обсерваторией. Оно стоит шесть с половиной миллионов долларов. До настоящего времени вы являетесь единственным владельцем, мисс Перн.
— Быть богатой не преступление.
— Вы не просто богаты. Вы очень богаты. Мое расследование показало, что вы владеете еще пятью поместьями по всей стране. Я также выяснил, что вам принадлежит столько же, если не больше, собственности в Европе и на Дальнем Востоке. У вас акции и ценные бумаги на сотни миллионов долларов. Но мне не удалось выяснить, как вы получили такое невероятное состояние. Записей о вашей семье и наследстве не существует, мисс Перн, поверьте, я искал очень тщательно.