— Щенок! — радостно кричит она. — Большой щенок!
Я хочу пойти с ней. Я хочу убить все, что посмеет угрожать этой крошечной жизни. Это мой город. Это мой народ. Все они моя семья.
— Идем, — говорит наставница Ахирра. — Их основные силы будут использовать большие улицы, но и по задним переулкам их будет немало.
Я смотрю в ту сторону, куда ушла девушка, а затем следую за своим наставником. Мы проходим между пустыми домами и витринами магазинов, которые поспешно очищают от ценностей. В воздухе пахнет смертью, в нос ударяет запах горелого дерева и плавленого камня. Звон стали о сталь и крики умирающих говорят о том, что враг близко.
С тех пор как пала стена, я не слышал ни единого шепота песни вардогов. Тревожный знак.
И тут я улавливаю этот самый мерзкий из запахов. Это болезнь, воздух наполняется пронзительным хаосом. Сюда идет колдун. Это мужчина. По запаху его пота я понимаю, что еще несколько часов назад он был молод, а теперь шаркает, как старик. Он тратит себя на служение своей церкви, подпитывая свою нечистую магию собственной жизненной силой. Тело ослабло, он обмочился, потерял контроль над кишечником.
— Повелительница стаи, — прорычал я. — Колдун!
Она издает звук "тсссс!" и указывает на дом, а я выбиваю входную дверь с петель. Мы входим внутрь, приседаем в темноте и смотрим на улицу. Копье в одной руке. Боевой топор в другой. Я вдыхаю свой город и слушаю.
Кап-кап-кап. Кровь течет быстрее.
Этот звук сапог по камню. Стена пала, но это не марширующие завоеватели. Они крадутся из угла в угол, зорко высматривая опасность.
И еще один звук. Резкий скрежет черного стекла.
Наставница Ахирра, сгорбившись у меня под боком, сжимает копье. Ее страх остро бьет мне в нос.
— Повелительница стаи Ахирра, — говорю я, пытаясь понять, как произнести эти невозможные слова. Враг приближается. — Если ты уйдешь, я останусь.
Она смотрит на меня, яркие глаза в темноте блестят.
— Я буду охранять твой отход, — говорю я. — Ты еще нужна остальным.
— Остальные, — говорит она тем странным тоном, который бывает у людей, когда это вопрос, но не вопрос.
— Другие вардоги, — объясняю я. — Им нужна хозяйка стаи.
Наставница Ахирра касается моей руки, пальцы поглаживают мех.
— Стаи больше нет.
Мне хочется завыть, но враг может услышать.
— Ты понадобишься щенкам, — говорю я.
Стая жива.
Стая погибает.
Стая продолжает жить. Разве может быть иначе...
— Новой стаи не будет, — говорит она мне, глаза влажные от боли, и я понимаю, что ей тоже хочется завыть. — Ты — последний вардог.
Она говорит это с такой законченностью, что я понимаю: это не преувеличение. Стена пала. Замок падет следующим.
Новой стаи не будет.
И она не оставит меня. Снова резкий скрежет черного стекла.
— У колдуна есть обсидиановый голем, — говорю я ей. — Он сильнее нас.
По крайней мере, я понимаю, почему молодой мужчина шаркает, как старик, и пахнет, как еще более старый: он расколол свою душу, чтобы питать это чудовище из граней и лезвий. Таких тварей почти невозможно убить, по крайней мере, умирающему вардогу. Однако колдун — его слабое место. Убейте мужчину/мальчика, и голем превратится в статую.
Сначала в поле зрения попадают солдаты. Вооруженные луками и копьями, они крадутся вдоль стен, заглядывая в каждое окно и дверь. Далее по центру улицы, словно это его город, а не мой, идет обсидиановый голем. По форме он напоминает паука, со скачущими ногами и слишком большим количеством доспехов. Черный цвет отражает любой свет, безликое лицо мечется взад-вперед, выискивая врагов. Позади каменного паука — отряд тяжеловесов, мужчин и женщин, воняющих кровью и железом. Их доспехи стонут, скрипят и скрежещут при каждом шаге. Подняв большие щиты, они смотрят в узкие прорези для глаз, мечи висят наготове в сжатых кулаках. Я насчитал двадцать человек.
Колдун, сгорбленная фигура в черной мантии с откинутым назад капюшоном, обнажающим морщинистое лицо со слишком молодыми глазами, идет в центре толпы.
Если бы я не истекал кровью, я бы бросился к ним, сорвал бы голову колдуна с плеч, а затем убил бы большинство — если не всех — тяжеловесов.
Но время уходит, и у меня больше нет сил прыгать так далеко.
Приседая рядом с повелительницей стаи, я оцениваю расстояние. Передовые разведчики приближаются.
— Сможешь добраться до тяжелых до того, как тебя перехватит голем? — спрашивает громким шепотом Ахирра.
Может быть. Но это маловероятно.
— Да, — отвечаю я, размышляя, не пошутил ли я, произнеся слово, которое не означает того, что это слово означает. Она не улыбается, так что я думаю, что нет. Жаль. Было бы здорово произвести на нее впечатление в последний раз.
— Наставница Ахирра...
— Зови меня Ахирра.
Переполненный эмоциями, я не могу вымолвить ни слова. Я слышу песню в своей голове. Одна нота, записанная навсегда. Вой умирающих вардогов.
— Наставница Ахирра.
Я говорю осторожно.
Она качает головой, но ее глаза говорят, что она не разочарована. Она все понимает.
Ее рука на моем плече. Пальцы в меху.
— Я готов умереть за тебя.
— Самый темный оттенок серого, я знаю, — отвечает она, и эта песня на одной ноте становится громче.
— Тебе следовало назвать меня черным.
— Шутка? — спрашивает она.
— Нет, я просто сгущаю краски.
Ее губы расходятся в улыбке.
Но на самом деле я не понимаю юмора. За исключением одного светлого пятнышка на животе, мой мех чернее ночи. Слова, которые не означают того, что означают слова. Мое имя — это шутка. Столько лет, а я только сейчас понял иронию.
— Ты готов? — спрашивает мой наставник, зарывая ладонь в мою шерсть.
Я. Всегда. Готов!
Ей не нужно объяснять план, я все знаю.
Я раздвину толпу солдат и прыгну на колдуна, скрывающегося среди них. Она метнет копье и убьет его. В моем городе станет на одного обсидианового голема меньше.
Возможно, этого будет достаточно.
Может быть, это не спасет ту девочку.
Но, возможно, мы справимся.
Повелительница стаи Ахирра чешет мне за ушами, утыкается мордой в загривок и глубоко дышит, словно собираясь с силами.
Я хочу сказать ей, что она — моя жизнь.
Когда она отпускает меня, я поднимаюсь, копье в одной руке, боевой топор — в другой. Топор тяжелее, чем был вчера...
Есть слова, которые я хочу сказать, чувства, которые я хочу выразить. Но все они не дотягивают до этой односложной песни.
— Ахирра, — говорю я. — Не промахнись. Только не промахнись.
Тогда я покидаю ее в последнем высоком прыжке.
Я — тень. Боль забыта, я набираю скорость. Впервые за сегодняшний день я чувствую, что трачу время не зря.
Я уже на полпути к тяжеловесам, когда первый из них замечает меня. Я бросаю копье, и он отбивает его своим щитом.
Я — вардог, и эти захватчики находятся в моем городе.
Я пою свою песню.
Майкл Р. Флетчер живет в бесконечном пригороде к северу от Торонто. Он считает что самое крутое — это деревья, звездное небо и ниндзя. Он самозабвенно пьет виски и верит, что бутерброды с жареным сыром — это отдельный вид продуктов.