Избегая уполномоченных и любого, кто мог сбить ее с пути, она продолжала торопливо двигаться вперед, пока не добралась до Дэйвис-Стрит и площади, где красивые дома Георгианской эпохи теперь были укрыты в черное, а их затемненные окна напоминали сонные глаза. Она знала этот дом и даже бывала внутри. Знала, что подвал используется как частное бомбоубежище, оснащенное электричеством и обеспеченное продуктами, мягкими матрасами и одеялами. Но сюда она пришла по другой причине. Она не собиралась оставаться здесь.
Светящиеся белые перчатки уполномоченного по воздушной обороне поманили двух женщин, одетых так, словно их только что вытащили с торжественного приема; они заковыляли за ним, когда он повел их в общественное бомбоубежище. Прижав крепче саквояж, она вжалась в кованую ограду дома и опустила лицо, чтобы скрыть его бледность. Когда эти трое исчезли, она с опаской двинулась вдоль забора, а затем отперла калитку. Осторожно спустившись по лестнице, она повернула дверную ручку, ни на секунду не задумавшись, что станет делать, если дверь окажется запертой.
Дверь открылась. Перед ней оказалось пустое помещение, заполненное лишь матрасами и диванными подушками, сваленными у окон и стен. В свете мерцающего огня уличного пожара она увидела закрытую дверь в дальнем конце помещения. Запомнив, где она расположена, она закрыла за собой вход, оставшись в кромешной темноте. Чем ближе она подходила, тем явственнее из-за двери раздавалось тихое бормотание. Она остановилась перед дверью и подняла руку, чтобы постучать, а затем замерла и одними губами прочитала старую, из детства, молитву к Богу, который, как ей казалось, уже не слушал ее. Закончив, она прошептала в темноту «Аминь», а затем отрывисто постучала костяшками пальцев по дереву.
Голоса смолкли; затаив дыхание, она прислушивалась к приближающимся шагам.
– Кто там?
Женский голос, звонкий и интеллигентный. Англичанка.
От облегчения у нее едва не подкосились колени.
– Это я. Откройте, пожалуйста, дверь.
Дверь рывком распахнулась, позволив ей разглядеть небольшую комнату с опрятными койками вдоль стен, небольшую хрустальную лампу, сверкающую на полированной поверхности круглого стола с изогнутыми ножками. Не будь она столь вымотана, она могла бы посмеяться над абсурдностью хрусталя и изысканной мебели в подобном месте, в подобное время, когда мир над ними густо покрывала кровь и пепел. Та, которой она когда-то была, повеселилась бы. Но она уже не была тем человеком.
Женщина вгляделась во тьму, словно ожидала увидеть там еще кого-нибудь в поисках убежища.
– Я одна. Больше никого.
На лице женщины отразилось понимание и печаль; она коротко кивнула и расправила плечи.
– Вы ранены, – произнесла женщина. Ее нежная кожа блестела в свете лампы, словно гипс. Протянув ухоженные руки с ярко-красным маникюром, женщина сказала: «Заходите. Скорее. У нас есть врач».
Она затрясла головой.
– Не могу. Я должна идти.
Впервые она ослабила пальцы, державшие саквояж. Поставив его на пол, она подняла ребенка, который сонно пошевелился в ее руках. Прижавшись губами к его мягкому лобику, она глубоко вдохнула, стирая смрад истерзанной ужасом ночи сладким ароматом новой жизни. Она подняла голову, затем передала малыша, пока не передумала и не погубила их всех.
Светлые глаза женщины удивленно распахнулись, а затем наполнились пониманием. Она приняла ребенка, прижала его к груди, а между ними в воздухе повис незаданный вопрос.
– Я должна вернуться. Он… – Она бесцельно взмахнула рукой. – Может, еще не поздно… – Отчаяние выплеснулось из ее груди, наполнив горечью рот.
– Но вы не можете уйти. Не сейчас. Там же воздушная атака.
– Я должна. Больше некому. – У нее встал ком в горле. – Я должна попытаться.
Ее взгляд опустился на шевелящийся сверток, но она усилием воли отвела глаза в сторону.
Женщина никак не отреагировала на эту новость, лишь коротко вздохнула. С напускным спокойствием она проговорила:
– Но вы ранены. Вы наверняка можете подождать еще пять минут.
– Нет. – Она тряхнула головой. – Я и так слишком задержалась. – Она шагнула назад в подтверждение своих слов. – Мне кажется, меня уже ищут.
– Тем более вы должны остаться тут. Мы сможем уберечь вас. Мы сможем помочь вам достать необходимые документы.
Она словно бы и не слышала женщину.