– Мэдисон, – коротко проговорил он. – Конечно, я тебя помню. Смутно. Ты любила ледяное пиво, и у тебя был целый словарик необычных фраз, которые никто никогда не понимал. Ты вбрасывала их, как бомбы, в разговоры. Тебе нравились ребячьи проказы, как, например, насыпать соли в сахарницу. И, видимо, не очень склонна прощаться, поэтому ты этого и не сделала. – Он наклонился, чтобы почесать Джорджа за ушами, и его пристальный взгляд скользнул на Арабеллу. – Полагаю, она и есть журналистка, которая пишет статью о бабушке? – проговорил он тоном, прозвучавшим где-то посередине между притворной вежливостью и диким раздражением.
– Разве не чудесно? Получается что-то вроде мини-встречи школьных друзей. Я хотела сохранить все в секрете, чтобы удивить вас.
Он поднялся, взяв поводок Джорджа.
– Ну хорошо, я удивился. Хотя остается только догадываться, почему ты не позвала ее в то время, пока я был на каникулах. В квартире будет довольно людно, ты так не считаешь?
– Не говори глупостей, Колин. Там куча места. И когда я упомянула, что тут остановится журналистка, ты не возражал.
Его взгляд мельком скользнул по мне.
– Ну да, это потому, что я не был полностью осведомлен. Я рад, что решил поработать сегодня утром из дома, так что избавился от шока, если бы вернулся домой после тяжелого дня и увидел Мэдисон в моей квартире. – Он протянул мне руку, словно хотел, чтобы я пожала ее, и произнес:
– Позволишь?
Я смущенно глядела на него, пока Арабелла не вырвала у меня из рук чемодан и не передала его Колину.
– Ему все уши прожужжат, если его мама или тетя узнают, что он позволил тебе нести собственный чемодан, – сказала она.
Прежде чем я смогла что-то возразить, Колин открыл одну из входных дверей и стал ждать, пока мы пройдем мимо него в вестибюль.
В фойе нас встретили высокие потолки, большая бронзовая люстра и недействующий камин, обрамленный темным деревом. Перед нами возник старомодный подъемник – или «лифт», поправила я себя; когда ты в Риме [5] и все такое, – за маленьким прямоугольным оконцем наружной двери просматривалась пустая шахта.
Колин нажал кнопку вызова, и мы несколько минут ждали, прислушиваясь к кряхтенью и стонам древнего аппарата. Когда лифт, наконец, прибыл, Колин открыл дверь, затем оттянул в стороны черные металлические складные ворота и жестом показал нам входить в отделанную деревянными панелями кабину. К задней стене крепилось обтянутое кожей сиденье. Когда подъемник, трясясь, ожил, я мысленно понадеялась, что скамейка тут не для того чтобы вздремнуть, пока нас вручную тянут на верхние этажи. Мы двигались, как улитки сквозь кормовую патоку зимой.
– А почему мы не пошли пешком? – спросила я, вспомнив лестницу в вестибюле: один пролет слева от подъемника вел вверх, второй справа – вниз.
Колин сунул руки в карманы.
– Я думал, что американцы не любят напрягаться физически, и мне показалось, что лучше вызвать лифт.
– Ты же знаешь, что нужно делать, когда кажется, да?
– Прекратите оба! – произнесла Арабелла, встав между нами. – Мне не доставляет удовольствия изображать из себя няньку, так что буду признательна, если станете вести себя как взрослые люди.
Лифт тренькнул, хотя сквозь перекладины ворот было видно, что мы еще не доехали. Мы молча слушали, как древний подъемник старчески скрипел и охал. Лязгнув, он каким-то чудом сумел остановиться на третьем этаже.
– Прекрасно, – проговорила Арабелла в ожидании, пока Колин откроет дверь в середине короткого коридора с черно-белыми квадратами на полу, расположенными в шахматном порядке. Две массивные двери темного дерева с веерообразными витражными стеклами возвышались в обоих концах коридора. Арабелла прошла налево к двери с золоченым номером 64 в центре. – Запомните, – сказала она, повернувшись, чтобы посмотреть на Колина и меня, – ведите себя как следует. – Она нажала кнопку звонка. – Я по-честному предупредила, – добавила она, опуская руку.
Следом за собачьим лаем из-за двери раздался звук приближающихся шагов. Дверь распахнулась, и перед нами возникла симпатичная немолодая брюнетка в очках в черепаховой оправе и с сияющей белозубой улыбкой.
Небольшая пушистая серо-белая собачонка сомнительной родословной и с ушками, похожими на антенны, выбежала из-за ее ног и принялась с серьезным видом обнюхивать наши ноги, а Джордж стал рваться с поводка, повизгивая от радости.
5
Отсылка к английской пословице When in Rome, do as the Romans do («Когда ты в Риме, действуй как римляне»).