Незнакомец, стоя к ведьмаку спиной, бросил через плечо:
— Надо выдержать минут пять-десять, потом они исчезнут, но самое главное, не дай себя захватить, иначе хана!
Спросить, о чем идет речь, Владимир не успел. Они действительно, как выразился его нечаянный спаситель, поперли. Они появлялись из каждого кусочка стекла, во множестве валяющегося на полу, возникали в виде струек серого дыма, моментально трансформируясь в одно из тех созданий, увидев которое во сне человек просыпается в холодном поту, не в силах побороть волну дикого ужаса. Ни в одной из своих книг Владимир не встречал ничего подобного. Этих тварей были сотни, и каждая отличалась одна от другой! Они летали, ползали, ходили, заполняя всю комнату. Вскоре воины оказались перед стеной монстров, которая с каждой секундой приближалась, сокращая расстояние. Над всем этим шуршащим, посвистывающим воинством висел бледный призрак колдуна, который, как показалось Владимиру, неодобрительно и печально смотрел на незнакомца.
Словно получив команду, чудовища кинулись. Они навалились разом, стремясь подавить, расплющить о стены двух непокорных и от того еще более ненавистных бойцов. Владимир рубил направо и налево, сшибал монстров сверху, резал их на полу. Серебряный клинок превратился в яростно мелькающий круг, рассекающий все, что оказалось на его пути. Разрубленные твари штабелями падали на пол, еще в полете превращаясь в серый пар, из которого они и возникали. Краем глаза поглощенный боем ведьмак засек некое движение неподалеку от себя. Это незнакомый боец, крутясь как волчок, буквально выкашивал вокруг себя монстров, безостановочно стреляя с двух рук одновременно. Как и когда он умудрялся менять магазины, так и осталось для Володи загадкой.
В определенный момент Владимир вдруг понял, что лично его нежить убивать не собирается ни при каких условиях. Да, они норовили его ударить, но только с целью захвата. Где-то там, за стеной нежити, вися в своей пентаграмме, дожидался его тела Кузьмич, напуская ради этого все новых и новых тварей. Мысль о чернокнижнике придала ведьмаку силы. Он готов был умереть, но не позволить кому бы то ни было занять его тело.
Увы, всему в этом мире есть конец. Постепенно работа на пределе сил утомила Владимира. Он начал пропускать удары один за другим. После того как какая-то тварь изловчилась хлестнуть его хвостом по глазам, ведьмак на секунду ослеп, рубя мечом наобум и с ужасом чувствуя, как цепкие, сильные лапы хватают его за ноги, за одежду, тянут за волосы. Они волокли ведьмака к своему повелителю, не обращая внимания на его тщетные попытки достать их мечом. Место убитых тут же занимали другие, такие же настойчивые и неумолимые. Владимир все так же яростно отбивался, но в душе уже принял решение: как только нежить затолкает его в зону действия пентаграммы, он перережет себе горло, оставив колдуна ни с чем.
К счастью, до этого дело не дошло, так как на его пути возник вездесущий незнакомец. Сначала отчаявшийся ведьмак почувствовал, как схватившие его лапы ослабили свою мертвую хватку, а потом и вовсе исчезли. Только потом его взгляду предстала совершенно фантастическая картина. Незнакомец, не глядя в его сторону, непрерывно стрелял из автомата, нимало не заботясь, что может случайно зацепить своего подопечного. Володя четко слышал, как в миллиметре от его головы со свистом пролетают пули, но ни одна из них даже не коснулась ведьмака. Размышлять над природой такой небывалой меткости Владимиру было некогда. Убедившись, что ведьмак вновь свободен, его спаситель продолжил отстреливать нежить, оставив спасенного дальше разбираться самостоятельно.
Наконец поток нежити стал ослабевать. В конце концов, последний урод, свившись в тонкий дымок, исчез в зеркальном осколке, оставив в комнате ведьмака с его спасителем и все так же печально взирающего призрака некогда всесильного чернокнижника. Секунд тридцать фантом висел без движения, а затем его закружил невидимый водоворот, втягивая в зеркальный осколок.
Тишина, повисшая в разгромленной гостиной, прерывалась лишь тяжелым дыханием воинов, чудом уцелевших в этой адской бойне. Владимир устало посмотрел на неизвестного, оказавшегося фантастическим бойцом.
Его спаситель был с Володей примерно одного возраста. Мужик лет тридцати пяти-тридцати восьми, характерной славянской внешности, с русыми волосами, кое-где щедро разбавленными сединой. В его телосложении угадывались постоянные силовые тренировки, а набитые на кулаках мозоли говорили о специфической направленности тренинга. Несмотря на невероятную скорость, с которой стрелял этот боец, нежить его все же сильно потрепала. Черный комбинезон, в который был одет незнакомец, превратился в лохмотья, открывая в прорехи впечатляющее зрелище. Все мускулистое тело человека покрывала причудливая вязь татуировок, как спереди, так и со спины. Похожую галерею Владимир видел недавно, только украшала эта живопись совсем не человека. Вероятно, наколки носили ритуальный характер, но чтобы сказать точно, необходимо было осмотреть их более тщательно.
Незнакомец вытер рукавом комбеза потное лицо, неожиданно весело посмотрел на Владимира и, махнув стволом в сторону безголового трупа, жизнерадостно констатировал:
— Ну что, Вован, кажись, отбились!
Владимир был полностью согласен с этим утверждением, поскольку, не имея головы, будь ты хоть самый выдающийся чернокнижник, воскреснуть было невозможно.
Неожиданно со стороны входной двери раздались торопливые шаги. Ведьмак и незнакомец практически одновременно повернулись в сторону визитера. Владимир ожидал увидеть кого угодно, но человек, возникший в дверном проеме, превзошел любые ожидания. Он явился совсем из другой жизни, когда Владимир еще был обыкновенным таксистом, понятия не имеющим ни о какой чертовщине, монстрах, магии. В дверях стоял Петрович, гаражный сосед, отставной спецназовец и, как оказывается, кое-кто еще. В руках он сжимал короткий «бизон», готовый пустить его в ход без малейшего промедления.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— Живые? — рявкнул Петрович, едва переступил порог.
— Твоими молитвами, Кум.- Незнакомец, заметно прихрамывая, подошел к остаткам дивана. Морщась, сел, вытянув вперед правую ногу.- Зацепили, сволочи.
Он осмотрел рану и резким движением вытащил из бедра длинный, узкий предмет. Вытерев с него кровь, с некоторым удивлением выдал:
— Стекло!
Ничего удивительного Владимир в этом не видел, поскольку на собственном опыте убедился, что стекло в магии нежити играет довольно заметную роль. Знать бы об этом заранее, всей случившейся катавасии можно было бы избежать, спокойно отправив к праотцам Кузьмича еще до того, как он начал ритуал обращения. Но, как говорится, знал бы прикуп…
Между тем Петрович, проявив завидную сноровку, наложил раненому жгут, использовав в качестве такового шнур от разбитого телевизора. Вообще эти двое вели себя, как очень хорошо знакомые люди. Они вполголоса беседовали о чем-то только им понятном. Выяснив между собой, очевидно, что-то важное, они наконец обратили внимание на Владимира, который с усталым видом присел около трупа чернокнижника и якобы что-то пытался разглядеть. На самом деле интерес ведьмака к телу чародея имел под собой конкретную основу. Его интересовал перстень с голубым камнем, благодаря которому старый колдун мог так долго всем пудрить мозги. Улучив момент, пока Петрович возился с раненым, он ловко сдернул перстенек, надеясь, что сидящий к нему спиной незнакомец этого видеть не сможет, а Петрович слишком занят, чтобы обращать на такие мелочи внимание.
Фокус не удался. Незнакомец, не очень приятно ухмыляясь, молча подошел к ведьмаку, который безуспешно пытался сделать безразличный вид, и протянул раскрытую ладонь, Владимир вопросительно уставился в эти серо-стальные глаза, чувствуя, что начинает краснеть.
— Володя,- подал голос Петрович,- ты ветошью не прикидывайся. Отдай, что взял, пока по-хорошему просят.
Пожав плечами, Владимир достал из кармана заныканный перстенек, сделав последнюю попытку завладеть оберегом:
— Я свое возвращаю.
Незнакомец, повертев в руках перстенек, ничего интересного не обнаружил, но назад отдавать оберег не спешил: