Мы можем только гадать, как ликовали братья при встрече. Ссылка Олава не могла быть легким испытанием для Харальда как для родственника короля, объявленного вне закона, который оставил после себя след кровной вражды и дал клятву отомстить. Вся Норвегия бурлила, узнав о возвращении Олава. Харальд, впрочем, наверняка принес весть о том, что сопротивлению не хватает предводителя.
Кнуд правил империей из-за моря, из Англии, и в Норвегии не жил. Настало время Олаву забрать у него норвежский престол.
Молодого Харальда нельзя было винить за то, что он боготворил своего старшего брата Олава. Они оба – сыновья королей. Отец Олава король Харальд Гренски умер до его рождения, бросив мать, Асту Гудбрандсдоттир, ради шведской принцессы Сигрид Гордой. (Оправдывая свое имя, Сигрид на пышном пире напоила Харальда и обошлась с ним слишком круто – дотла сожгла зал, в котором тот пировал.) Супруг изменил Асте и оставил ее вдовой; позже Аста вышла замуж за какого-то короля средней руки, Сигурда Хальфданарсона по прозвищу Свинья, и родила ему двух дочерей и трех сыновей, последним из которых был Харальд. Однако Норвегия, долгое время представлявшая собой скопление мелких королевств, уже была готова к объединению. Будучи женой двух царьков, именно Аста вырастила сыновей великими королями, а себя сделала родоначальницей страны. К тому времени, как она родила Харальда, Олав уже был на пути к титулу короля всей Норвегии.
Говорили, что когда Харальду было три года, Олав прибыл с визитом в королевскую резиденцию Рингерике, которая располагалась на берегу озера Тири близ современного Осло, возможно, на похороны своего отца Сигурда. Аста представила королю и Харальда, и двух его старших братьев, Гутторма и Хальвдана. (Сестры Харальда, Гуннхильд и Ингрид, в истории сыграли незначительную роль.) Когда он посадил себе на колени старших мальчиков и нахмурился в притворном гневе, они уставились в пол. Однако когда тот проделал то же самое с Харальдом, мальчик посмотрел ему прямо в глаза. Когда же Олав потянул его за волосы, Харальд ответил тем же, дернув короля за усы. Олав сказал ему: «Однажды, брат, ты будешь воином».
На следующий день Олав и Аста, прогуливаясь по окрестностям, застали Гутторма и Хальвдана за игрой в ферму – они понарошку строили дома и овчарни для овец и скота. Их отец Сигурд всегда интересовался больше фермерством, чем королевской властью. Его прозвище Свинья можно перевести как «свиноматка» – особь женского пола, которая копается в земле и удобряет ее; представляется, что это прозвище имело положительный смысл и его воспринимали как комплимент. Маленький Харальд играл сам по себе, запуская у берега озера щепки. Когда Олав спросил, что они из себя представляют, Харальд ответил, что это херскипы – военные корабли. На это король ответил, рассмеявшись: «Может, придет тот день, брат, когда ты станешь капитаном».
Потом он спросил Гутторма: «Что ты хочешь больше всего?» Гутторм сказал: «Акру. Поля». – «И большими должны быть эти поля?» Гутторм показал на мыс, полуостров, который выдается в озеро Тири с юга: «Каждое лето я хотел бы засевать целую полосу, как та, которая вдается в озеро».
Даже в те времена на той полосе было десять ферм. Король заметил: «Это даст приличное количество зерна», – и повернулся к Хальвдану: «А что ты хочешь больше всего?» – «Кир, – сказал Хальвдан. – Скот». – «Сколько?» – «Столько, что когда бы они пошли на водопой, то стояли бы бок о бок, растянувшись по всему берегу вокруг озера». – «Это было бы приличное стадо, – согласился Олав. – Ты пошел в своего отца».
Затем король сказал Харальду: «А ты? А о чем ты мечтаешь?» Харальд сказал: «О хускарлах. Телохранителях». – «И много их тебе надо?» – «Столько, – ответил Харальд, – чтоб они могли в один присест съесть всех коров у моего брата Хальвдана».
Смеясь, Олав сказал Асте: «Из этого, матушка, вы вырастите короля».
Теперь Харальд от старшего брата узнал, как король собирается на войну. Из Киева Олав привез личную дружину в двести воинов из числа приближенных свояка, короля Ярослава (на староскандинавском его имя звучало как Ярицлейв). Другой его свояк, король Швеции Анунд Якоб, дал ему еще четыреста воинов и разрешил Олаву на территории Швеции набрать столько норвежцев, сколько удастся, включая бесчисленных высланных в Швецию. Один изгнанник из знатных, Даг Рингссон, привел с собой тысячу двести вооруженных людей в обмен на обещание вернуть ему земли предков в Норвегии. Общее количество воинов является предметом догадок. Снорри насчитал их около двух тысяч четырехсот человек, но до распространения арабских цифр в XIV веке скандинавы пользовались так называемой «длинной сотней», которая равнялась числу 120, это шесть раз по 20, что позволяет принять общее количество, посчитанное Снорри, за две тысячи восемьсот человек. Для тех времен это была не огромная армия, однако королевства завоевывали и меньшими силами.