—Как у нас с продуктами, Павел?
—Вероника напихала в сани на несколько дней вперёд. Будто чувствовала.
—А с водой?
—Желательно за ночь растопить снега, сколько можно. В санях лежит запасная пластмассовая канистра. Каждый, кто будет дежурить, пусть постепенно вытапливает снег – вон его, сколько навалило у входа. Андрея, разумеется, это не касается. Не сможет.
—Я займусь переборкой мелочей. Рассортирую всё, что сможет нам пригодиться в походе по подземелью, —откликнулся тот. – Спички, фонарики, верёвки, индивидуальные санитарные пакеты, топорики, спиртовки, альпинистские крюки на всякий случай. Мне работы хватит. Потом разбужу Якута, и он будет растапливать снег.
—Принято, —удовлетворённо кивнул профессор. – Разложишь всё по кучкам, а мы потом рассуём по карманам, чтоб не тратить попусту время. Теперь спать.
Подстелив куртки под себя и залезая в спальные мешки, каждый из полярников посмотрел вперёд.
Тоннель уходил вдаль и терялся где-то в пространстве, тускло поблескивая под искусственным светом.
В воздухе витало что-то загадочное, неприятное, небывалое в восприятии и жуткое своей неизвестностью.
Первым захрапел Сын полка.
№ 11.
В столовой сидели четверо. Они только что поужинали без аппетита и молча, с тревогой наблюдали за кошкой Мусей, которая, найдя где-то теннисный шарик, катала его по полу, ничего не имея против тягостного молчания удручённых полярников.
Трифон только что вернулся с улицы, где покормил и закрыл на ночь в тёплую конуру собак.
—Завтра с утра вездеходом займусь, —что бы хоть что-то сказать, проговорил он. В гараже на станции обитал большой снеговой вездеход на танковой платформе с гусеницами, способными преодолевать паковые льды и застывшие в безмолвии ледяные торосы. Этот вездеход имел аббревиатуру «ГТТ», и находился здесь уже четвёртую вахту, доставленный однажды ледоколом с Большой Земли.
—Нужно на «Академик Фёдоров» радировать, что наши пропали, —вздохнула Анюта. Спицы в её руках замерли, и недоконченный Гришин шарф был отложен в сторону.
Вероника убирала со стола, а Гриша перебирал по частям замолкнувшую ранее рацию. Второй, более мощный трансивер лежал тут же на столе, ожидая в режиме приёма хоть каких-нибудь вестей от пропавших полярников.
—Утром оповестим и ледокол, и Москву, —отозвался Трифон. Во время отсутствия Павла и Виктора Ивановича, он имел прямые обязанности находиться на станции за старшего. В такие моменты он спиртного не употреблял – чтил доверие и возложенные на него обязанности.
—Рано ещё сегодня панику поднимать. Может за ночь выйдут на связь. Давайте подождём.
—Хорошо бы, —всхлипнула Анюта.
Гриша встал, подошёл к ней и ласково погладил по плечу.
—Трифон правильно говорит. Ну, буран, ну сильный – нам-то не привыкать. Утром сходим в посёлок, там шесть десятков полярников и рыбаков, авось что-нибудь вместе придумаем. И на станцию «Молодёжная» сообщим, и на ледокол.
—А много здесь пропадало людей? – спросила Анюта.
—Мне Виктор Иванович однажды целую лекцию провёл по этому поводу. Помню, мы с Андреем тогда слушали его, раскрыв рты. Он рассказывал, что с 1956-го года, пока существовала Российская Академия Экспедиций, сокращённо «РАЭ», пропало в Антарктиде сорок человек. О том, как первые советские полярники покоряли этот недоступный холодный континент. Хочешь, расскажу своими словами?
—Все хотим, —вставила слово Вероника. – Я тоже послушаю. Посуда вымыта, завтрак на утро приготовлен, собаки покормлены, —она бросила взгляд на Трифона, и тот утвердительно кивнул. – Будешь заменять нам сегодня лекцию Виктора Ивановича. Всё равно теперь не уснём, ожидая от них хоть каких-нибудь вестей.
Гриша вернулся к столу и принялся за вторую рацию, попутно вспоминая рассказ своего старшего начальника и наставника.
—В 1956-м году, —начал он, разбирая по частям прибор, —дизельный электроход «Обь» доставил на побережье, в районе Земли Уилкса первую партию полярников, двадцать восемь человек. Медикаменты, провизия, инструменты, вагончики, строительные материалы, военные тягачи, обмундирование и прочие необходимые вещи – всё было рассчитано на восемь-девять месяцев, через которые планировалось закинуть сюда новую партию экспедиции. Попутно двойник «Оби», такой же дизельный электроход «Лена», высадил ещё одну экспедицию западнее, у Земли Королевы Мод, возле шельфа. Там принялись строить и осваивать станцию «Молодёжная». К началу 57-го года в Антарктиде находились уже 192 советских полярника. Пока только мужчины. Так началось освоение шестого континента нашими учёными, геологами, сейсмологами и прочими специалистами. Это сейчас мы тут на всём готовом, в тепле, при свете, керосине, есть дизельная электростанция, радио, «Бураны», даже посёлок вблизи нас вполне обжитой. А представьте, каково тогда было первопроходцам? – задавал нам с Андреем вопрос Виктор Иванович. Полярники под руководством профессора Сомова попали просто таки в нечеловеческие условия. Как когда-то в своё время, погибший в этих местах первопроходец Скотт со своей командой. Конечно, у наших пионеров дело обстояло несколько лучше – была техника, уже можно было пользоваться электричеством, однако в выживании это дела не меняло. Им приходилось строить и возводить всё с нуля, как сказал нам тогда профессор. Порывы ветра достигали порою до полутора сотен километров в час – да вы и сами это знаете: бывает, так рванёт, что и к бабке не ходи. Возможно, наши друзья как раз и попали в эпицентр таких порывов. Морозы тоже вы знаете. Даже летом иногда опускается до минус тридцати: постоянные метели, обморожения, разряженный воздух, полярная ночь пять месяцев в году. Это сейчас мы привычны к подобным факторам, поскольку знаем о них от предшественников и подготовлены к ним. А тогда, всем полярникам, высадившимся на континенте, это было, что называется, ножом по сердцу. Многие пожалели о выбранном ими пути. Первые экспедиции жили в вагончиках; это потом уже, в начале 70-х годов начали строить двухэтажные бараки на сваях. Да что я вам рассказываю! Сами всё знаете.