Оба полярника, стоящие за спиной утвердительно кивнули.
—Значит, по всем нашим скромным подсчётам, эта аппаратура – или как её назвать в данном случае – собиралась и подключалась максимум пятьдесят-шестьдесят лет назад. Вот я и задаю себе вопрос: откуда у немцев в сороковых годах сенсорная технология, основанная, не на механике – взял рычаг и повернул – а на контактных прикосновениях к электронным панелям? Вот тут-то, пожалуй, и задумаешься об инопланетянах, предложивших свою помощь при монтаже данной конструкции. Ни одной лампы накаливания, диода или триода!
Павел встал с корточек и отступил на шаг назад.
—Перед вами, коллеги, —произнёс он высокопарно и обвёл рукой стоящие шкафы, —есть, не что иное, как самый настоящий электронный мозг, всех, подключённых к нему агрегатов, включая и генератор энергии, который вы с Якутом запустили, передвинув этот единственный внешний рычаг в рабочее положение. Дальше идёт сплошная электроника, начинка которой мне совершенно незнакома, как не стыдно мне вам в этом признаться. Убедитесь сами…
Павел дотронулся указательным пальцем до какой-то светящейся панели, и она, заиграв тихой музыкой приборов, подала энергию куда-то внутрь шкафа. Раздался щелчок, и боковая створка каркаса отъехала в сторону, обнажив скопление ещё более сложных узлов и соединений, входящих в воронкообразные ячейки.
—Ох! – выдохнул инженер. – Тут и Эйнштейн бы голову сломал.
—Эйнштейн был физиком, а не электронщиком, —попытался пошутить Андрей, явно подбадривая своего друга. Уж если сам Павел – инженер-электрик с двумя высшими образованиями – оказался в смятении перед столь сложной и неизвестной конструкцией, то, что делать ему, обычному биологу и сейсмологу антарктической станции? Тут и Виктор Иванович определённо бессилен, хоть и кандидат нескольких наук. Электроника не по их части.
Платы и панели, казалось, светились сами собой и, излучая мощную энергию, незримыми волнами распространялись вокруг, задев своими лучами даже Сына полка. Полярная птица сначала недовольно заурчала, а затем, в панике начала метаться туда-сюда, натыкаясь на вагонетки, стоящие в тупике перед шлагбаумом.
Первым почувствовал головокружение Павел, так как он находился к приборам ближе всех. Следом недомогание перешло к Виктору Ивановичу и Андрею. Ещё не совсем понимая, что происходит, Андрей, было кинулся на помощь пингвину, но тут же со стоном присел у борта саней. Появились позывы к рвоте, пульс участился и стал похож на дробь отбойного молотка, громом отозвавшимся в висках. Какая-то волна обволокла своей невидимой субстанцией всё близлежащее пространство за несколько секунд. У начальника станции буквально подкосились ноги, и, падая, он схватился за борт саней, пытаясь найти опору. Там уже корчился его младший товарищ. Мышцы Андрея свела судорога, и мутным взглядом он пытался отыскать пингвина, но тот пропал где-то среди вагонеток.
В нескольких метрах от саней на коленях стоял Павел и выворачивал на пол содержимое своего желудка. Боль и оцепенение пронзили инженера, начиная от кончиков пальцев, и кончая стопами, которых он сейчас абсолютно не чувствовал.
Всё произошло настолько быстро и внезапно, что путешественники даже не смогли принять более удобное положение – кто как стоял, тот так и рухнул на пол. Их буквально скосило невероятным по силе излучением, вырвавшимся наружу после того, как Павел коснулся пальцем светящейся панели. Они чувствовали некую могучую силу и возросшее давление внутри тоннеля, хотя, вероятнее всего, дальше площадки генератора оно не распространялось.
—За-щит-ное по-ле! —еле выдавил из себя профессор онемевшими губами. Глаза его, казалось, сейчас вылезут из орбит и лопнут подобно мыльному пузырю. Он пытался дотянуться до Андрея, корчившегося в конвульсиях, но некая невидимая сила, что называется, пригвоздила его к месту, не позволяя сделать ни одного лишнего движения: он мог лишь наблюдать за своим младшим товарищем как того сворачивало «в баранку» и кидало из стороны в сторону. Переведя, безумный от боли взгляд на исторгавшего рвоту Павла, он, растягивая буквы, процедил сквозь зубы:
—Па-ша… отож-ми панель…
Инженера всё ещё выворачивало наизнанку. Повернув голову к своему начальнику, он, как бы извиняясь, развёл руками, и его снова обильно вывернуло.
—Не могу… дотянуться, —чуть не захлебнувшись, с усилием вымолвил он. – Руки не слушаются…
—Отклю-чи это чёр-то-во защит-но-е по-ле! – чуть ли не заорал профессор, проваливаясь в черноту. Нелепость ситуации состояла в том, что он сейчас не мог контролировать свои действия. Ресурсы организма были ему неподвластны. Он оказался бессилен перед этими неведомыми лучами. И Павел тут был не причём. Откуда мог знать инженер технологию будущих времён, заложенную в программы этих загадочных и неизвестных современной науке приборов?