—Не тяни, Иваныч. Знаем, —Трифон достал флягу солдатского образца и глотнул.
—Это ориентировка, чтоб вы примерно имели представление, —нахмурился начальник. – В общем, решил я проехаться на снегоходе к границе между Землёй Уилкса и Королевы Мод. Многие из вас там не были, да и я проезжал когда-то только раз, непроходимые там места. Торосы, торчащие как иглы дикобраза, впадины, разломы, трещины. Решил пару месяцев назад проехаться вдоль границы ещё раз. Зачем? Сам не знаю: вроде чутьё какое-то было, что ли. Земля-то неизведанная, думаю, а вдруг что-либо интересное увижу.
—И?
—И увидел. Сразу за границей Земли Уилкса начинается шельфовый ледник – целое ледяное плато, которое дрейфует в море Росса туда-сюда, огибая всю береговую линию этой стороны континента и далее, до моря Уэдделла. Я хотел проехать как можно дальше, углубиться внутрь шельфа и взять несколько проб на анализ. Провизии взял на два дня, на случай бурана, солярки с запасом, инструменты, лыжи. Да вы помните – я тогда ещё старшим Павла оставил здесь.
Павел утвердительно кивнул. Как раз в комнату вернулся Гриша, и разговор продолжился.
—Я увидел в бинокль… впрочем, нет. Я вначале остановился и с сожалением понял, что через это нагромождение ледяных глыб мне на снегоходе не проехать. Шельф при приближении к материку своей массой крушит всю береговую линию, да, к тому же, ещё и в пятистах километрах находится оазис Бангера – вы знаете – а он создаёт определённый климат, который, в свою очередь влияет на границу возле нашего, неподалёку оазиса Ширмахера. Потому-то там и такое огромное количество торосов. В общем, я понял, что не проеду, и стал в бинокль искать какую-нибудь лазейку или проход, чтоб двинуться дальше. Я водил биноклем по этим торчащим льдинам, как вдруг… —начальник хитровато улыбнулся, специально выдерживая паузу.
—Э-э… однако! – возмутился Якут. – Моя твоя башка об стол. Дальше!
—Ладно, без шуток. Я увидел в торчащих льдинах… нечто похожее на огромные стальные ворота, а к ним – проложенную ровную дорогу из какого-то непонятного мне материала, блестевшего на солнце. Я стоял и смотрел, поражённый увиденным. В этом районе, судя по всем историческим данным, вообще не должно быть ничего рукотворного. Здесь ещё не ступала нога человека! Откуда? Да, Антарктида официально открыта в январе 1820-го года русской экспедицией Беллинсгаузена и Лазарева, так? В начале 20-го века на её территории побывали Скотт, Шеклтон, Амундсен, Моусон. Опять же да: Амундсен и Скотт достигли Южного полюса, один в 1911-м году, другой – в 1912-м. Но везде, на всех картах есть маршруты их передвижения, а там, где остановился я, на протяжении почти тысячи километров не должно быть НИЧЕГО! И никого! Ближайшая к нам станция к западу от нас, это австралийская «Дейвис», к востоку – опять же австралийская «Кейси». Но до них несколько дней пути на снегоходах.
—У меня идея! – воскликнул Гришка.
—Погоди, —остановил его Павел. – Пусть он закончит. Высказываться после будем все.
—Я простоял так буквально несколько секунд, —продолжил рассказчик, —даже не успев, как следует всё разобрать. Только я хотел навести резкость колёсиком, как из середины ближайшей льдины вылез какой-то металлический стержень, похожий на телеграфный столб, и застыл. Он напоминал шариковую ручку с вращающимся колпачком. Из окончания этого колпачка вырвался луч ослепительно-красного цвета и устремился в небо. Луч вначале был очень тонким и терялся где-то в облаках, затем, через несколько секунд он раздвоился, затем ещё разделился, и ещё, пока не стал похож на раскрытый дамский веер или на арфу, со струнами из основания. Луч застыл на секунду, «пошарил» по небу, и опустился по направлению ко мне, будто «знал», где я нахожусь. В тот же момент я почувствовал адскую боль во всём теле, словно меня окатили кипятком. Едва не закричав от этой боли, я мгновенно почувствовал, что частично ослеп и потерял всякое желание двигаться. Чувствуя, что я каким-то образом парализован и теряя сознание, я, тем не менее, в конце увидел вспышку, и затем – полная пустота. Как обрубило. – Виктор Иванович затянулся папиросой, в это время вошли девушки и, забрав остатки посуды, снова удалились, болтая о чём-то своём – женском.
—Не знаю, сколько я пролежал без сознания. Когда очнулся, часы показывали ровно столько, сколько тогда, когда я подъезжал к границе льдов. А ведь я ещё тогда около получаса ехал по направлению к торосам – и это надо учитывать. Они-то куда делись эти полчаса? Голова гудела, в ногах была слабость. Я огляделся, и… ничего не увидел! Ни льдин, ни торосов, как будто я вообще не подъезжал к шельфу. Впереди следов от снегохода не было, только сзади: как будто бы я ехал, и тут решил остановиться. Взяв бинокль, я осмотрелся. Кругом одна безжизненная снежная равнина, и насколько хватало глаз – поле, поле, поле – до самого горизонта. Я, в принципе, узнал это место. Плато Советское, в районе оазиса Ширмахера. Чтобы добраться от него до границы льдов, нужно было бы ехать ещё час, а то и более. То есть, теперь что, подумал я. Выходит, что меня просто взяли и «переместили» назад, поставив аккуратно на землю вместе с «Бураном»? Так получается? При этом, «сняли» с рук часы и отвели время назад? А затем аккуратно затёрли следы, когда я продвигался вперёд?.. Так или иначе, я просто развернулся и отправился по старой колее домой. Если вы помните, приехав, я сказался больным и сутки не выходил из своей комнаты. И мне действительно было плохо. Только через сутки я пришёл в себя, но решил пока ничего никому не рассказывать – даже тебе, Павел. Сразу предупреждаю, галлюцинации исключаются. При галлюцинациях тебе не становится больно, и ты не слепнешь. Это чисто зрительный эффект. А я потерял сознание от адской боли по всему телу. Вот, пожалуй, и всё. У кого какие мнения?