Павел прикинул взглядом всё это нагромождение и тут же предложил вариант:
—Да здесь могут уместиться все коллекции Лувра, Эрмитажа, Сикстинской капеллы, Уффици и ещё пяти-шести музеев мира!
Гляньте! – возбуждённо указал рукой профессор в едва видневшуюся даль противоположной стены. – До неё не менее ста метров! Это же целый стадион под землёй! Там и контейнеры видны!
Таким изумлённым и воодушевлённым Виктора Ивановича ещё никто не видел. Он буквально светился от радости.
—Сколько здесь ящиков, однако?
—Несколько десятков тысяч, Ваня! Не менее! И это только большие ящики и контейнеры. А сколько ещё коробок, свёртков, упаковок с соломой? В коробках явно украшения, в ящиках – картины, в металлических боксах – посуда и предметы обихода, а в упаковках – керамика, фарфор и фаянс, начиная, наверное ещё с Александра Македонского и заканчивая трофеями Второй мировой войны.
Было видно, что все ящики, контейнеры, боксы и коробки были пронумерованы особым шифровым кодом, имея, очевидно, в себе информацию о содержимом той или иной секции. Там же были начертаны какие-то символы готическим шрифтом, отчего у Андрея воодушевлённо загорелись глаза.
—Перевожу, – предупредил он Павла, чтоб тот успел вытащить блокнот для дублирующих записей.
Он подошёл к первому ряду запыленных коробок, задрал голову вверх и прочитал первый же попавшийся ящик, имевший на боковой стороне символ нацистской свастики, как, впрочем, и на всех других контейнерах и коробках.
—В вольном переводе надпись означает «Вековой старец». Не совсем уверен в точности перевода, но примерно так. Картина, что ли? – обернулся он к начальнику станции.
—Ох! – только и смог выдохнуть тот. – Не картина, Андрюша, совсем не картина. – У Виктора Ивановича от изумления брови поползли вверх, и голос стал хриплым, похожим на урчание топки паровоза. – «Вековой старец» —это не что иное, как Ковчег Завета!
Павел присвистнул, отчего Сын полка засеменил к нему в надежде получить кусок рыбы. Якут пока помалкивал, не совсем понимая, о чём идёт речь.
—Так вот ты где, дружочек находишься! – протянул взволнованно профессор. – А тебя по всему миру уже несколько десятилетий ищут после войны. Выходит, Гитлер и тебя прикарманил… И в то время, пока тебя ищут по древним усыпальницам и монастырям, ты лежишь себе преспокойно здесь во льдах… —будто обращаясь к невидимому собеседнику, бормотал он. – И ведь открыть ящик нельзя, чтобы взглянуть хоть одним глазком, что же ты собой представляешь…
—Почему нельзя? – удивился Андрей.
—Нарушив герметичность упаковки, мы можем вызвать необратимый процесс разложения, впустив внутрь нежелательные бактерии, которыми кишит здешний воздух. Немцы, наверняка позаботились о сохранности столь древнего артефакта.
Ящик и впрямь был запаян со всех сторон, имел в длину около пяти метров и в высоту превышал рост человека. Под ним лежали такие же коробки из дуба или красного дерева, покрытые слоем многолетней пыли и отличающиеся только размерами.
—Вы заметили, как здесь сухо? – Павел сделал запись в блокноте и подошёл ближе к Андрею. – Климат-контроль как в музейных хранилищах: наверное, запрограммировано автоматически.
—Ничего удивительного. Не забывайте, здесь могут находиться предметы старины – рукописи, манускрипты, прикладного искусства.
—А что такое ковчег Завета, однако? – впервые подал голос Якут. — Я знаю только Ноев Ковчег, где звери от наводнения спаслись. – Прижимая вернувшегося ни с чем пингвина он, задрав голову, смотрел туда же, куда и все остальные.
—А вот это хороший вопрос, Ваня, —откликнулся профессор. – Сейчас постараюсь в двух словах объяснить.
Он обвёл взглядом друзей:
—Андрюша, ты тоже послушай: наверняка многие факты тебе малоизвестны.
—Извольте, —пошутил младший коллега.
Виктор Иванович подмигнул.
—Хорошо. Итак, из Библии мы знаем, что во время встречи Моисея с Богом на горе Синай, Господь велел пророку изготовить некий ящик строго определённых размеров. Когда ящик был изготовлен и доставлен на вершину Синая, Бог чем-то его наполнил, причём, чем-то, крайне важным для людей, поскольку они не расставались с ним ни днём, ни ночью, несмотря на немалый вес, который увеличивало ещё и листовое золото, покрывавшее Ковчег со всех сторон.