– Все, все… – послышалось невнятное бульканье.– Хватит, перестань, дура …
– Так, по-моему, не все, раз я дура.
– Нет. Не надо больше… Перестань…
Наверное, в этот момент милосердие взяло верх, разжав руки, отступила в сторону. Дико зыркнув, девчонка откинула прядки мокрых волос с лица. Зрелище, конечно, то еще. Косметика поплыла, чем-то она сейчас была похожа на персонажей из клипов Мерлина Менсона.
– Давай ты, сейчас вытрешь лицо…
– Пошла ты!
С размаху влепила мне затрещину и вылетела из туалета.
– Мне очень жаль. Не думал, что Жанна может вас побить. Черт!
– Если быть точной, она меня не побила. Да и я не божий одуванчик. Просто не ожидала вот и все.
Он убрал от щеки полотенце со льдом, подошел к столику, где стояло ведерко с шампанским и, достав от туда новую партию, снова подал мне.
Мы были в его номере. Я возлежала на диване и прикладывала холодный компресс, а Петр наматывал круги вокруг меня. Даже с закрытыми глазами можно было определить, где он находиться по исходившим от него волнам недовольства.
– Мне ее жаль. Вот и все.
– Жаль? Мне никогда не понять женщин.
– Я не зациклена на своей внешности. Поэтому небольшой синячок меня не очень огорчит, правда остальная часть отдыха испорчена, придется отказаться от экскурсий.
Послышались шаги, очередной заход.
– Петр, перестаньте ходить. А то ко всему прочему у меня морская болезнь начнется.
Тяжелый вздох. Диван рядом с моими коленями просел от его веса. Приоткрыв один глаз, посмотрела в сосредоточенное, хмурое лицо.
– Что вы так на меня смотрите?
Он наклонился и уперся ладонью сбоку от моего лица, убрал полотенце со льдом. Сцена уже начала попахивать бульварным романом. «Осталось только ему наклониться и поцеловать меня нежно в трепещущие губы… О черт! Может мне тоже начать писать слезливые истории о вечной любви?». Я знала за собой, что в критические моменты нервозность выходит изнутри со смехом. Вот прямо как сейчас, глупый смешок.
– Что?
– Прямо как в фильме «Красотка», с Джулией Робертс. Только глаз мне подбил не ваш адвокат, а жена. Осталось только собрать свои вещи, а вам дать мне чаевые.
– Не совсем. Я не нанимал тебя для эскорта, ты просто оказала мне услугу. Из жалости, как мне видится. А насчет чаевых, без проблем. Любую сумму, все-таки ты пострадала, и последние дни отпуска испорчены.
Повозив ногами, попыталась подняться, чтобы не быть в таком не завидном положении «снизу», но тяжелая рука меня остановила.
– Лежи, пересяду в кресло, раз тебя это так напрягает.
– Да нет, просто…
– Просто, что? – он приподнял брови.– Ты вообще странный человек.
– Я??? Почему?
– Вроде смотришь открыто. Дружелюбная, адекватная, в том плане, что не страдаешь избытком самолюбия, прагматичная. Можешь понять характер человека, его поступки, – я согласно покивала, что вроде «Да, так и есть», – Но с другой стороны, перед тобой как бы стена. Не пускаешь никого внутрь.
– Почему же пускаю. Просто не вижу смысла давать доступ вам.
– Забыл, еще одно, излишняя откровенность.
– Так скажем честность. Это будет правильнее. Если бы я была излишне откровенной, то не задумываясь, выложила, что думаю обо всей ситуации. Но, по-моему, проявив деликатность, сделала только хуже. И вообще не понимаю, что за претензии? Скажите спасибо, что не пишу заявление на вашу жену.
Петр встал и отвесил шутовской поклон.
– Огромное спасибо!
– Всегда, пожалуйста.
– Ладно, простите. Не хотел лезть вам в душу. Вы правы, пускать туда всех подряд не обязательно.
– Я думаю, что мне просто пора возвращаться уже в свою жизнь.
– В смысле?
– В том смысле, что в пансионат.
– Ты имела в виду другое.
– Конечно другое. Но, в такое время и после всех произошедших событий, нет как-то настроения, рассуждать на философские темы и разбирать теорию разделения общества на классы и тому подобное. Вы согласны?
– Нет, не согласен.
Я застонала и побилась головой об диван.
– Дай Господи терпения! Я что должна сейчас с разбитой рожей проводить психологическую оценку наших взаимоотношений? Ну, захотелось вам нормального общения после Жанночки, понимаю. Я здесь причем? Давайте поговорим, расскажу какой вы замечательный, прекрасный и т.д. Эго залечится, но думаю, что все на этом закончим.
– Вы просто сумасшедшая.
– Нет, я адекватный циник, это похуже, потому, что я нахожусь в полном сознании и здравом уме.
– Нет, нет сумасшедшая.
И поцеловал, когда он оказался рядом со мной? «Что-то сегодня все такие стремительные?» Далее мысленный процесс пошел туго и напоминал скорее какую-то кашу из моих еще студенческих воспоминаний о поцелуях, как меня в первый раз обнял и приласкал муж. Как я чувствовала себя неудобно в его объятиях, губы мне казались мягковатыми, движения как будто незаконченные. Другой мой кавалер, наоборот, слишком стремителен, чуть не сломал мне нос, пытаясь изобразить мексиканскую страсть. Насилу вырвалась от него тогда. А сейчас… да, сейчас все в меру, напоминало чем-то мои любимые конфеты трюфели, немного горьковато-сладкие, терпкие и достаточно немного, чтобы получить удовольствие. Всего в меру и страсти и нежности.