– Нина Николаевна, голубушка, не молчите. Это не в ваших интересах. Сдам в соответствующие органы, а там разбираться не будут. Ну что?
– Дело в том, что несколько дней назад на пляже я познакомилась с Петром Георгиевичем. Мы сходили в кафе, потом в ресторан…
– Можно без особых подробностей, чем дело кончилось и так понятно… Ах, старый болван! Маразм, похоже, уже начался, простите. В день убийства Петр заходил ко мне, это известно. Рассказывал о вас и о том в какую дурацкую историю он вас втравил. Вроде взрослый уже, а ведет себя как мальчишка! Так, так. И все-таки не понимаю, как вы оказались у меня в доме ночью? Зачем ищите пистолет?
– Перепрятать.
Он затрясся от смеха, скорее даже не смеха, а какого-то икания вкупе с карканьем.
– Вот комедия! Просто как в плохом детективе.
Тут я, наверное, начала приходить в себя.
– Нет, Всеволод Игоревич, это не детектив, решается судьба человека. Он может сесть в тюрьму, надолго, а вы смеетесь и говорите о какой-то комедии?!!
И даже привстала с дивана. Но остановилась в полуприседе, из-под пледа Пашутин жестом фокусника достал револьвер, маленький. Такие обычно бывают в уже помянутых детективах, дамский пистолетик. Прямо как у Агаты Кристи.
– Сидите спокойно, и не заставляйте меня тревожиться, а то знаете ли, сердце все чаще шалить стало. Про судьбу все правильно сказали. И, кстати, за судьбу Петра я беспокоюсь не меньше вашего. Поэтому сижу и не делаю резких движений.
– Но вы могли подтвердить его алиби.
– Мог бы. Но, когда уже узнал об убийстве, пистолет был в доме. Не считаете, что это было бы, не самым лучшим выходом обратиться в милицию?
– Но вы могли рассказать, что его вам подбросили.
– И мне бы поверили? Не смешите меня. Все перерыли здесь и нашли. И дело закрыто, преступник найден.
Покачала головой.
– Нет, подождите…
– Вы-то сами, милая, выбрали не самый законный путь к достижению цели.
– Верно, но…
– Никаких но. Я говорю то, что есть. И так, вы хотите его перепрятать. Зачем?
– Разуванов сегодня был в милиции и вспомнил о вашем существовании. Завтра будет обыск. Вот я и влезла к вам…
– Понятно, понятно. А Разуванов, подлец. Кстати, а он что?
– Что, что. Разбился на своей машине, сегодня днем.
– Да, что вы говорите? Есть справедливость на свете. Хотя и несколько несвоевременно…
В глазах у него плясали чертенята. Странная мысль пришла мне в голову. «Вот кто идеально подошел бы на роль Воланда в «Мастере и Маргарите». Такой же взгляд «сверлящий любого до дна души». Хозяин дома, задумчиво переложил свое оружие из одной руки в другую.
– А что потом хотите с ним делать?
– С пистолетом?
– Ну, да, с ним самым. Где то же его должны найти? Вы знаете, кто заварил всю кашу?
– Да… То есть буду знать, завтра.
– Будете знать. Хорошо, хотите подставить?
– Немного переиграть.
– Это интересно. Вы смелая женщина, Нина Николаевна. Жаль, что приходиться все взваливать на ваши хрупкие плечики. Не это кресло, я бы все сам сделал.
Он раздвинул в стороны крышку столика между нами. Внутри лежала шахматная доска, фигуры валялись в разных углах, а в серединке, завернутый в покрытую пятнами тряпочку, лежал он. Предмет, ради которого мне пришлось пережить предынфарктное состояние.
– Удачи, больше ничего не желаю. Надеюсь, вы не одна этим делом занимаетесь?
– Нет.
– Тогда я спокоен.
«Он спокоен, зато в моей душе никакого спокойствия. Нет, что-то совсем не так. Наш разговор напоминал хорошо поставленный спектакль. Только вот режиссер в данном случае не я. Зачем? Главный вопрос. Вел себя так, как будто ожидал вторжения. И был просто удивлен, что это не предполагаемый человек. Хо-хо. Мы попали, дорогая, в чью-то большую игру. Разобраться бы только в чью? Вот теперь основной вопрос, потому что теперь я вообще ничего не понимаю».
Выбралась так же через веранду. Андрей Сергеевич ждал меня, по виду готов был уже брать здание штурмом.
– Что произошло?
– Думаете, Матвей Иванович спит уже?
– Спит? Как же уснешь тут? Нет, ждет от меня каких-нибудь вестей.
– Тогда едем к нему. Здесь не время и не место разговаривать.
– Понял. Пистолет у вас?
– У меня.
И оттягивал мне руку, как будто весил тонну.
Черное море с синими и зелеными переливами тихонько колыхалось подо мной и больше напоминало желе. Лежа на надувном матрасе, насколько хватало взгляда только один цвет, опустила руку в эту странную массу. И действительно, по консистенции очень напоминало любимое мною лакомство. Попробовала на вкус. Мммм… Сладкое, черничное. Плюхнулась в гущу и стала плескаться как ребенок, зачерпывая ее пригоршнями и заглатывая. Но в секунду все изменилось. Страх накатил огромной волной. И черная масса уже стала меня затягивать, а не безмятежно трепыхаться. Матрас куда-то подевался. И черничный приторный вкус тоже. Это уже не желе, а болотная скользкая, противная, грязная жижа. О, Господи, и я в ней вязну и тону! Зацепиться не за что, под ногами ничего. Руки беспомощно хлопают, только брызги разлетаются. Запрокидываю голову, чтобы лицо оставалось на поверхности. Но чувствуется, как помаленьку погружаюсь, уже заливается в уши. Я кричу: «Мама, мамочка, помогите!». Прямо как Лиза Бричкина из фильма «А зори здесь тихие…». Когда грязь уже подобралась к глазам. И, от неизбежности и смертельного страха, не ощущалось остальное тело. Лишь лицо, медленно покрывающееся слизью. Меня спасла вибрация, шедшая изнутри этой бесконечной ямы. Сначала поднялась до ног, потом к кончикам пальцев и наконец к голове.