Взвалить на чужие плечи и самим быть вроде как не причем. Вот задачка. Спектакль для дуры вроде меня. « Вы просто замечательная Нина Николаевна». Да, замечательная. Интересно, а Разуванов, Вяземский, Глеб. Они в курсе? Что стали послушными пешками в чужой шахматной партии. И на какой стадии старички вступили в игру? Такие дотошные перестраховщики, скорее всего, контролировали все с самого начала. В зарождение идеи о подобной комбинации в голове у Глеба Александровича, мне что-то не очень верилось. Он конечно ушлый тип и достаточно рисковый, еще к тому же не разборчив в средствах. Нет, не мог, не хватило бы смекалки. Немного, потихоньку, осторожного, его подвели к такой мысли. Постарались убедить, что, мол, все пройдет без сучка, без задоринки. Вот тебе в довершение всего союзник на вражеской территории – Разуванов.
Про бухгалтера все ясно. На нем грехов как блох на собаке. Заставить плясать под свою дудку, было не сложно.
Петр… Вот это уже сложнее. Знал или не знал. Игрушка или участник? Участник. Тянул время, пока ситуация не разрешиться. В смысле дал возможность Кириллу Семеновичу разрешить ее, когда будет можно.
«Ох, тяжко мне что-то. Тяжко. Теперь главное самой не перейти из позиции «союзника» в позицию «врага». Что же делать? Не зря Андрей Сергеевич следит за мной. Ждут каких-то действий? А смысл? Нет, уж лучше будем играть дурочку до конца. Пока поезд не отъедет от станции. Тем более особых усилий прилагать не придется. Будь я умной, в такую бы ситуацию не попала бы. Хорошо, что осталось немного. Завтра вечером поезд. Сегодня прощальный ужин. Пережить его и свобода».
Но одно мне точно хотелось сделать. Решительно развязав платочек на бедрах, пристроила его на голову, как бандану. Соображения эти могли бродить в моей голове долго, но хотелось бы хоть каких-то материальных подтверждений. Присматривают. Зачем? Чтобы не увидела чего лишнего или просто для подстраховки? Всеволод Игоревич в инвалидном кресле, ему выйти из дома встретиться с единомышленниками будет проблематично. Теперь, когда остались только формальности, самое время им подвести итоги.
И так, если проплыть немного вдоль берега и обогнуть вон-то нагромождение камней, можно будет выйти из воды незамеченной. А там до нужного пункта совсем недалеко. Только действовать надо быстро, чтобы не хватились. «Ой, мама! Куда я лезу. А если сил не хватит доплыть? Хватит. Решительней будь, наконец!». Оглянулась на конвоира, газета все также белела вдалеке.
Вода приняла в свои теплые и нежные объятия. Вокруг слышался смех, веселье, мамы с маленькими детьми булькались у берега. Пришлось, конечно, попотеть, чтобы добраться до камней сначала. Придерживаясь за холодную, склизкую поверхность, немного шершавую, кинула взгляд назад. Здесь кончается моя авантюра, дальше уже простые будни и осознание того, что ничто не делается по доброте душевной или из альтруистских побуждений. Как бы ни хотелось верить в существование порядочных людей. Резко оттолкнувшись, опять погрузилась в волны. На берег выбралась тяжело дыша. Немного полежала на песке, задерживаться нельзя. Поднялась, опоясалась платочком и неверно шагая, стала пониматься по склону, цепляясь за кусты и траву. Хорошо, что дом Всеволода Игоревича стоял на отшибе и был поблизости.
Перед тем как пролезть в дыру в заборе осмотрелась, тишина, никого. Босые ступни саднило, не припомню, когда в последний раз ходила босиком по земле. На полусогнутых прокралась через сад. Мда, почти треть своего отпуска я провела в таком состоянии, просто удивительно. Поочередно заглянула во все окна. И нашла их на веранде, мирно пьющих чай из больших кружек. На столе между ними была шахматная доска. Партия, для них все произошедшее лишь хорошо сыгранная партия. Продуманные, выверенные ходы. Некоторое напряжение, когда смотришь на пешек, своих и соперника, обдумывание реакций. Люди намного интереснее в этом плане, чем просто резные фигурки на деревянной поверхности с черно-былым рисунком. И им все удалось, без особых потерь и без больших промашек.