Я замерла, пристально разглядывая пыльные стекла вагона. Посмотреть на него было страшно. Странно, но отчего-то вдруг накатило чувство вины, будто предала очень близкого человека. «Бред! И ты прекрасно знаешь, они вместе задумали комбинацию. Вместе!».
– Желаю тебе счастливого пути!
– Петр…
– Брось. Ты взрослый человек. Сама решай. Ну?
«Нельзя прощаться, смотря в другую сторону». Нет, последний взгляд. Сурово сведенные брови, морщинки вокруг глаз. «Просто невозможно! Как понять? Может я не права? И все, все не так… Остановись, глупая, остановись. Разве можно ждать тут что-нибудь хорошее. Лучше вернуться в свою обычную жизнь, простую, незамысловатую, но стабильную, обычную…».
– Значит, нет?
Покачала головой, говорить было сложно.
– Тогда еще раз счастливого пути. Вещи только помогу тебе занести.
И больше не сказали друг другу не слова. Протиснувшись через толкучку в тамбуре, прошли в мое купе, вещи положены, делать больше нечего. Он ушел. Я смотрела, как исчезает знакомая фигура и будто внутрь заливали пустоту понемногу сначала, а когда пропал за углом здания совсем, будто сплошным потоком. Поплелась обратно на свою полку. Пододвинула сумки, когда зашли мои попутчики. Пустота внутри начала замерзать и покрываться коркой льда сверху. «Правильно, все правильно. И не смей думать по-другому! Ничего бы не вышло, даже если бы в твоей голове не роились подозрения, одно хуже другого. У него совсем другая жизнь, на твою не похожая. Как? Невозможно… Все к лучшему».
Утром проснулась от шуршания пакетов. Ребята завтракали, из деликатности старались делать это потише, но получалось трудно.
– Слушай, думаешь, она позвонит, когда вернется с юга. Или может в интернете меня найдет?
– Не знаю, честно. Кто их поймет. Строит тебе глазки, а через два дня и не вспомнит. Может у нее дружок, какой в родном городе имеется.
– Да, ну тебя! Друг называется.
– Я и есть друг. Зачем ложные надежды?
Дальше уже не слушала, пошла, умываться и попросить кипяточку у проводницы. Задумчиво размешивая сахар в кружке, посмотрела на ребят. Сколько им двадцать, двадцать два от силы, а разума похоже больше чем у меня. «Правы. Зачем ложные надежды? Все будет хорошо, хуже уже не будет».
В родной город поезд пришел рано утром. Было немного прохладно. «Надо думать! Здесь тебе не юг. Конец лета». Закуталась в ветровку.
Вернуться домой – это счастье. Тишина, машин еще немного. Нет спешащих на работу людей. Можно рассмотреть каждый, позолоченный солнцем, листик на дереве. В небольшой аллейке рядом с вокзалом чирикали короткими переливами птички. Глубоко вздохнула, так, наверное, вздыхают рыбы, когда возвращаются из аквариума в привычную для них естественную среду.
В машине, опустив голову на грудь, дремал водитель. Жаль, конечно, прерывать столь сладкий сон, но придется. Постучала костяшками по стеклу. Дернувшись, мужчина потер глаза и опустил стекло.
– Работаете?
– Да, конечно. Куда вам?
– Герцена 40.
Помог мне с сумками и чемоданом без лишних слов. Внутри салона пахло приятно. На приборной панели стояла баночка с какой-то жидкостью внутри. Таксиста не назовешь особо навязчивым, но и от вопросов он не воздержался.
– С юга или еще куда ездили?
– С юга.
– Часто ездите?
– Нет. На мою зарплату особо не разъездишься. Первый раз.
– А кем работаете?
– Учителем.
– Хорошая профессия.
– Не жалуюсь.
– Понравилось?
– Где?
– На юге?
Качнула головой.
– Хорошо там. Но дома лучше.
– Верно. Еще сильнее ощущаешь связь с домом, когда возвращаешься из путешествия. Наш город, конечно, не назовешь уж очень опрятным и богатым…
Дальше я уже не очень внимательно слушала, лишь кивала в нужных местах. Думаю, и ему не нужно было моих комментариев. Весь разговор был затеян с одной целью, не уснуть за рулем.
Звонить, будить сына, чтобы он помог втащить на пятый этаж, не стала. Пусть отсыпается, пока занятия не начались. Наконец, повернула ключ в замке и ввалилась в квартиру. «Ох, как же я рада!». Родная тумбочка, зеркало на стене, под зеркалом полочка, полная всякой ерунды: жвачка, проездные билетики, мелочь, бумажки. В коридоре посередине среди кучек песка лежали кроссовки, поваленные друг на друга. На кухню, наверное, стоит заходить, только накапав предварительно валокордина. Но не сейчас, потом. Все сделается, все уладиться. А пока надо прийти в себя. Так и сидела, вытянув ноги и уставившись в одну точку.
Из комнаты послышались шаркающие шаги. В проеме двери появилась сгорбленная, худая фигура, с всклокоченными волосами, в тренировочных штанах. Вспыхнул яркий свет. Я прикрыла глаза ладонью. И была бы, наверное, незамечена, если бы на пути в туалет сыну не помешали бы мои сумки. Пару секунд он тупо смотрел на них, потом перевел взгляд на меня, моргнул: