Позади никого не было. Только в самом конце улицы ковылял седобородый, согнутый в три погибели, старик. Олар хотел было снова продолжить путь, но старик поманил его рукой.
Олар подошел к незнакомцу, глаза которого находились на уровне груди аэтона. Тот, казалось, и не смотрел на Олара, однако обращался к нему:
— Что же ты так поспешно покинул нас, любезный аэтон?
«Ну, сейчас начнутся славословия… — с неприязнью подумал Олар. — И зачем я к нему подошел…»
— Я торопился, почтенный… Извини, я и сейчас тороплюсь.
— А твоя драгоценная итара? Ты оставил ее…
— Продайте и выпейте за мое здоровье. Вместе с хозяином…
Олар снова попытался развернуться, но слова старика остановили его.
— От памяти не убежать, уважаемый… Она догонит и в чужой стране.
«Он читает мои мысли?..» И неожиданно для самого себя Олар спросил:
— Что же мне прикажешь делать?
— Твое горе — не беда. Память можно спрятать… Спрятать так, что никто ее не найдет.
— И ты это можешь?
«Могу». — Старик промолчал, но аэтон явственно услышал ответ.
«Чем я заплачу тебе?»
«Ты уже заплатил…»
«Давай же!»
— Подумай, ты можешь пожалеть об этом… Ты будешь страдать не меньше, чем сейчас. Чистый лист не менее ужасен, чем заполненный множеством слов.
«Я испил свою чашу до дна…»
Почему-то Олар вспомнил название харчевни: «Пей до дна». И белый потолок, невыносимое бесконечное поле, по которому он блуждал утром.
— У тебя будет другое имя. Ты позабудешь человеческую речь. Даже твоя внешность станет другой.
— Мне именно это и надо!
— Но одно невозможно спрятать.
— Что?
— Твой дар… Дар, ниспосланный тебе богами.
— Я не хочу быть аэтоном.
— Ты и не будешь им. Но дар, так или иначе, останется в тебе. Я сам не знаю, кем ты будешь. Но кем бы ты ни был, земледельцем ли, кузнецом, воином, ты будешь одним из лучших.
— Я готов, почтеннейший. — В голосе Олара уже слышалось нетерпение.
— Не торопись, Олар. Попрощайся с собой. Пока ты еще Олар, но скоро ты получишь иное имя… Я сам назову тебя и сам изготовлю печать… Не боишься?
— Кто ты… Маг?
— Я, — улыбка обнажила желтые редкие зубы старика, — никто. Мне просто захотелось помочь тебе. Ради того, чтобы одной легендой в этом мире стало больше… Сейчас мы пойдем ко мне, и ты отдохнешь перед дальней дорогой.
Олар решительно последовал за незнакомцем, оказавшимся для своего возраста необычайно прытким. Они шли быстро, почти бежали, и незаметно для аэтона старый город сменился лабиринтом грязных безлюдных улочек. Белые дома без окон, узкие проходы, ослепительный Таир над головой. «Лабиринт».
— Лабиринт, — ответил старик, — но пока это город, в котором ты живешь.
Наконец они оказались у дверей глиняного одноэтажного дома, больше напоминающего слепленную из мусора хижину.
«Старик — сумасшедший, — на какое-то мгновение мелькнула в голове Олара ужасная мысль. — А я поверил…»
— Человеку немного надо, — ответил старик таким тоном, что все подозрения аэтона моментально улетучились. И, усмехнувшись, добавил: — Весь мир…
Несмотря на нищету и убогость обстановки, в маленькой комнатке, некогда оштукатуренные стены которой были столь же морщинисты, как и лицо ее хозяина, царила чистота.
— Прошу тебя, уважаемый. Садись сюда. — Незнакомец указал на лежанку, накрытую пестрым лоскутным одеялом и служившую, по-видимому, одновременно и креслом, и стулом.
— Может, чашку ти? — продолжил старик, присаживаясь рядом.
— Нет… Спасибо.
— Ну ладно… Раз ты такой нетерпеливый, тогда начнем.
Приготовившись к неведомым мучениям, Олар внутренне сжался.
— Ну вот… А говорил, не будешь бояться, — бодрым тоном произнес незнакомец. — Сядь-ка поудобней и не волнуйся. Больно не будет. Тебе просто надо вспомнить, вспомнить то, что впервые увидели твои глаза, вспомнить то время, когда был младенцем.
Как ни пытался проникнуть Олар в самые глубины памяти, где скрыты первые воспоминания, кроме лиц родителей, их голосов, ничего представить не мог.