— И что мне с этим делать?
— Отрефлексировать и жить дальше. Можно поплакать. Только чай допей сначала.
— Почему?
— Чтобы обезвоживания не было. Если ты собираешься за раз выплакать все несовершенство мира, то жидкости на это уйдет много.
— Да ну тебя, пап… — Настя отмахнулась сердито, но и тень улыбки я на лице заметил. Оттаивает Снежная Королева.
— Я вот тебе что советую, — я понизил голос для значительности, люди с большим доверием воспринимают то, к чему надо прислушиваться. — Прямо сейчас, не раздумывая, скажи — что тебя больше всего напрягает. Не вообще, в себе и мире, а вот в эту минуту и тут. Только вслух скажи, это важно. В голове запутаешься.
— Мне… Мне очень странно, что ты… Что они… Что здесь…
— Не нервничай, говори, что думаешь.
— Ладно, — решилась она. — Мне приятно, что я могу говорить тебе «папа». Мне всегда хотелось это кому-то говорить. У меня прям такое чувство, когда я произношу это слово, как будто щекотно внутри. Но у тебя есть настоящие, твои дети. У тебя семья, тебе надо о них всех заботиться, а тут еще и я такая, со своим «пап, пап»…
Вот так, ждешь метафизических откровений, а у ребенка обычная детская обида на рождение младшего. Младших.
— Посмотри на это с другой стороны, — мягко сказал я, — не у меня новые дети и семья. У нас. У тебя. У тебя — семья. Три мамы, две сестры и братик. Это ведь куда круче, чем просто «пап».
— Да кто я им…
— А вот и нет. Даже не начинай. Ты просто не успела с ними познакомиться. Для них ты моя дочь, а значит родной человек. Это настолько естественно, что даже и обсуждать тут нечего. И Меланта, и Алистелия, и…
— Таира. Меня зовут Таира, — сказала, входя на кухню, моя «ойко». — Ты моя дочь. Ты наша дочь. Я убью за тебя и умру за тебя. Так же, как за сына. Как за твоих сестер.
— Спасибо… — растерялась Настя.
— За это не благодарят, дочка. Это жизнь. Твои сестры и брат вырастут, зная, что у них есть сестра. Они будут любить тебя и бесить тебя. Это твоя семья, привыкай. Она уже есть, даже если ты не поняла. Поймешь.
Таира важно кивнула и ушла, оставив нас вдвоем.
— Я… Я не знаю, что сказать, — обхватила тонкими руками белобрысую голову Настя.
— А и не надо. Сейчас иди спать. Завтра новый день и даже, в каком-то смысле, новая жизнь. Оставь все проблемы в сегодня. Тебе кровать выделили уже?
— Я отведу её, муж мой, — подошла Алистелия, — я постелила наверху, в мансарде. Кровати нет, но матрас мягкий. Пойдем, дочь моя. Я уложу тебя спать.
И они ушли. Ну и мне пора. Это у нее завтра новая жизнь, а с меня проблем старой никто не снимет.
Глава 2. Зелёный. «Здравствуй, жопа, мымбарук!»
— Как там наш штурман? — спросил Иван.
— Погряз по уши в полигамии, — ответил я.
— Завидуешь?
— Чёрта с два. Но Эли у меня увели, факт. Хотя, конечно, ей там лучше, — добавил я предусмотрительно, увидев входящую в кают-компанию жену.
— Надо им помочь, — сказала она, — первые дни после родов тяжело, да и потом… Гормональный откат и всё такое. Вам лучше не знать.
— Им дом какой-то выделили в городе, что-то с ним сложное, он долго стоял пустой, — рассказал я. — Думаю, надо завтра взяться всеми. Мы с Иваном наладим там всякое — трубы, электрику, а вы со Светой приберёте, окна помоете, пыль стряхнёте… Сможете?
— Конечно, — кивнула жена, — устроим субботник.
Она налила молока для сына и ушла обратно.
— Так что, день теряем? — спросил Иван.
— А куда деваться? Нам нужен Артём, а ему надо устроить семью.
— Время уходит…
— Сам знаю.
Мы бы обошлись без Артёма, я уже освоился с навигацией дирижабля. Не так это и сложно. Однако на сей раз нам нужен именно оператор с планшетом. Вчера мы с Иваном ковырялись в мораториуме — устройстве, создающем временной лаг и, как результат — непреодолимый для большинства барьер вокруг Центра. Что из этого было основной задачей, а что побочным действием — сказать трудно.
В любом случае, теперь он не работал. Как объяснил нам представитель Конгрегации, весьма ушлый мужик того неопределённого возраста, который выдаёт потребителей Вещества, они отчего-то не считали нужным его охранять. Им даже в голову не приходило, что он кому-то помешает. Хотя никакая охрана бы и не помогла — в него пальнули из тяжёлой винтовки издали. Пуля повредила механизм — и барьер пал. Хорошо, что без катаклизмов. Плохо, что мы с Иваном, как ни ломали головы, так и не поняли, как эта штука вообще работала. Его эмпирическим навыкам работы с артефактными механизмами не хватает теоретической основы, а я вообще только шестерёнки разглядел. Но шестерёнки интересные.