Простые тут у них нравы, как я погляжу. И Артём с такой живёт?
— С ребёнок нельзя писька давай, — снисходительно, как детям, объясняла нам девушка, — ребёнок умирай и женщина умирай тоже. Наш мама так умирай, её чужой мужчина поймай в горы, она говорить, что ребёнок в живот, он не слушай. Потом кровь течь, мама умирай.
— Какая жалость, — расстроился Артём.
— Ничего, она быстро умирай, три дня всего. Сестра маленький совсем быть, я её от коза сиська корми потом. Вам ещё женщин нужен, а то совсем плохо один женщин два мужчин. У женщин писька уставай быстро.
Горянка уставилась на меня в ожидании ответа, но я не сообразил сразу, к чему она ведёт. Пришлось ей, со вздохом, объяснять дальше.
— Я говорить, меня бери. Тот покупай коза дай и пропади. Давно пропади, весна почти проходить. Я ничей теперь снова. Я и сестра. У вас три коза есть?
— Нет, не запаслись мы тремя козами, извини.
— Ладно, — ответила она, подумав, — два коза давай. Или один коза, но без сестра. Уже есть три коза, ничего.
— А как же сестра без тебя?
— У неё же четыре коза будет! Но лучше ты два нас бери.
Она обращалась ко мне, видимо, считая, что я старший в нашей, по её представлениям, семье.
— Она маленький и сиська нет совсем, но скоро-скоро сиська расти. Мало жди, будет красивый сиська, большой, как моя.
Она начала расшнуровывать лиф платья, видимо, собираясь продемонстрировать товар.
— Хватит вам, — повернулась к костру сердитая Ольга, — что вы пристали к детям?
Можно подумать, это мы им себя продаём.
— Глупый женщин, — печально констатировала горянка, — красивый, но глупый. Злой слова мужчина говори. Мужчина за такое лицо бей, жопа бей, синяк потом ходи. Мы не такой. Берёте с сестра? Мы не такой красивый, волос не красный, но знай, как женщин себя веди!
— Вот, учись, — укоризненно сказал я Ольге. — А то совсем разболталась. Будешь жопа синяк ходи!
Горянка закивала, подтверждая мою правоту. Ольга злобно фыркнула и, сняв с рогатины просохшую майку, начала одеваться.
— Нет, барышни, — ответил я девушкам, — вы, конечно, очень прекрасные, я бы за вас три козы не пожалел, но нет у нас коз. В походе мы.
— Вы не за жена тут? — заметно расстроилась горянка.
— Нет, не за жёнами. Дела у нас. А так бы, конечно, вас выбрали, не сомневайтесь.
— А что тут делать, если не за жена? Закава ничего нет! Мало-мало горы, много-много вода. Мало-мало коза, много-много женщина. Мужчина почти нет, мужчина приходи, жена покупай, писька трахай, уходи. Потом умирай. Дети родись, потом тоже умирай.
— Закава жизнь плохой, сладкий еда нет, — подтвердила младшая, умильно косясь на Ольгин рюкзак.
— Мы дадим вам сладкой еды, — сказал я, — если вы нам поможете. Мы ищем… чёрный такой цилиндр.
Я изобразил руками нечто цилиндрическое. Мне очень не хотелось думать, что выходная точка окажется где-нибудь под водой.
— Репер? — деловито уточнила девушка. — Чужой люди туда-сюда ходи, жена покупай, мужчина для убивай найми?
— Именно! — обрадовался я. — Вы знаете, где он?
— Мы знай! Репер-деревня ходи, там всё продавай, камень-репер стой, кросс-локус ворота открывай!
— И где это прекрасное место? — воодушевился я.
— Тут недалеко, через горы вверх-вниз три день ходи.
— Три дня?
Девушка закивала.
— Как-то странно, — недоверчиво сказал Артём, — вроде не очень он далеко, я его даже чувствую чуть-чуть.
— Прямой дорога нет, — пояснила горянка, — гора вверх иди, перевал иди, гора вниз иди.
— Печаль, — признал я, — на три дня мы как-то не рассчитывали.
Понятно, что переходы непредсказуемы, но цепочка выглядела короткой и довольно простой. Мы думали за сутки туда-сюда уложиться.
— Есть короткий дорога, — сказала младшая сестра.
— Это плохой дорога, — возразила ей старшая.
— А чем она плохая? — спросил Артём.
— Пещера, там мымбарук живёт. Сильно злой этот мымбарук, совсем беда.
— Что за мымбарук такой? — поинтересовался я, но девушки не могли объяснить. Не знали подходящих слов. Изображали руками и лицом что-то зубастое и хищное, но какой конкретно зверь имеется в виду — непонятно. Злой мымбарук, и всё тут.
— Из твоего ружья его убить можно? — решил я выяснить главное.
— Моя не знай. Если в голова ставь и стреляй, то голова сломайся. Я думай так. Но пещера тёмный, тяжело в голова ставь. А в жопа не убей, жопа у него толстый.