XXV
Очередной предвыборной акцией Каверина был митинг в подмосковном городке — том самом, где Володя впервые узнал о своем конкуренте. Впрочем, митингом это мероприятие назвать было сложно — несмотря на все старания организаторов, на городской площади собралось всего лишь два-три десятка любопытных пенсионеров — завсегдатаев такого рода мероприятий. Сбившись в тесную кучку, они терпеливо дожидались окончания выступления оратора — обычно после этого раздавали сувениры, а иногда, если повезет, и подарки.
— Сограждане! Демократия в опасности! К власти рвется криминал! — резким, чем-то похожим на собачий лай голосом выкрикивал в микрофон Каверин. — Мы обязаны сделать все, чтобы не допустить этого! Вор должен сидеть в тюрьме, а не в Государственной думе!
При этом он то и дело яростно тыкал своей черной перчаткой в сторону избирательного плаката Белова.
— Такова моя принципиальная позиция, — закончил, наконец, свою речь Каверин. — Помогите мне сегодня, и завтра вы увидите, как в России восторжествует справедливость!
Его выступление завершили дружные аплодисменты дюжины стариков и старушек и двоих Володиных помощников.
Передав микрофон одному из них, Каверин направился к своей аудитории и принялся пожимать им руки. Одну, другую, третью…
— Молодец, Володя! Так их, паршивцев! Мы за тебя! — с деланным воодушевлением восклицали бойкие старушки.
Очередной старичок протянул ему свою сухую, узловатую ладонь, но Каверин вдруг остановился и замер, вглядываясь куда-то через его голову. Улыбка вмиг исчезла с его лица. Упрямый старик, что-то возбужденно бормоча, продолжал совать ему руку, однако Володя словно не замечал этого.
На противоположной стороне площади стоял черный «роллс-ройс», в его приотрытом окне Каверин разглядел Белова. Лицо Володи превратилось в злобную и жестокую маску. Глаза сузились, тяжелый взгляд уперся в окно лимузина.
Белов понял, что соперник его заметил. Легкомысленно сделав Каверину ручкой, Саша демонстративно отвернулся и нажал кнопку стеклоподъемника. Поднявшиеся тонированные стекла скрыли его от глаз оппонента.
— Сань, а почему — «вор»? Тебя что, короновали?.. — подколол Белова сидящий за рулем Макс.
— Так он же жертва войны, Макс, — вот у него в башке все и перепуталось! — усмехнулся Саша. — Ладно, поехали в Серебряный Бор…
«Роллс-ройс» тронулся. На выезде с площади Белов обернулся и увидел, как по-прежнему неподвижный соперник провожал все тем же тяжелым взглядом его машину.
Белый ехал на встречу с Виктором Петровичем Зориным. Во-первых, надо было поставить компаньона в известность, что Саша уходит из управления их общим бизнесом и предает бразды правления Пчеле. А во-вторых, Белов собирался обсудить с чиновником свои предвыборные дела. Впрочем, на какую-то серьезную помощь Зорина Саша не надеялся, однако что-нибудь дельное он подсказать, конечно же, мог.
— И давно это ты в «роллс-ройс» пересел? — встретил его вопросом Зорин.
— Не очень, а что?
Виктор Петрович жестом пригласил Сашу за довольно скромно накрытый чайный столик.
— Так ведь тебе, Сань, теперь на «Волге» надо ездить или даже на «Москвиче»… — неуклюже сострил при этом Зорин. — Чтоб к трудящимся поближе быть.
— Мои спецы по выборам то же самое зудят… — усмехнулся Белов, усаживаясь в кресло.
— Значит, и спецов успел подобрать? Молодец, к выборам надо относиться серьезно, — сдержанно похвалил его чиновник. — Только знаешь, Сань, ты на них не очень-то рассчитывай. Они все теоретики, а в этих делах иногда надо действовать по интуиции. Ты себе больше доверяй.
— Вот я и езжу на «ройсе»… — согласился Саша и сразу взял быка за рога. — Скажи, а на тебя я могу рассчитывать?
— Если что подсказать — пожалуйста! — Виктор Петрович добродушно развел руками. — Меня ведь за последние пять лет куда только не выбирали!..
— Ну да, опыт — великое дело, спасибо, — с нескрываемой иронией поблагодарил Белов.
Зорин, впрочем, предпочел эту иронию не заметить.
— Ты больше на пенсионеров нажимай, — с самым серьезным видом советовал он. — Поздравления там, письма всякие — они это любят…
Все вышло именно так, как и предполагал Белов — Зорин однозначно дал понять, что для Сашиной избирательной кампании он и палец о палец не ударит. Виктору Петровичу был нужен компаньон из теневого бизнеса, а не из Государственной думы. Неприметный коммерсант, а не звезда политики. Нет, на помощь чиновника нечего рассчитывать — это было яснее ясного. Белов отхлебнул успевший остыть чай и неожиданно улыбнулся.
— Знаешь, мне тут мои спецы ролик предлагают сделать, может, мне с тобой сняться? — задумчиво предложил он. — А что?.. Известный политик поддерживает молодого кандидата в депутаты… Ты как, фотогеничен?
Чай попал Виктору Петровичу не в то горло, он поперхнулся, а откашлявшись, рассмеялся.
— Молодец, — покивал он. — Ладно, давай говорить прямо. Если ты войдешь в Думу, я больше не смогу тебя прикрывать, на мою помощь не надейся.
— Компромата боишься?
Зорин нахмурился. Сцепив пальцы в узел, он пустился в пространные объяснения:
— Не так все просто, Саша. Вот мы сейчас с тобой сидим, чай пьем… Ты обычный коммерсант, и поэтому наша встреча, по большому счету, никого не касается. А как только ты станешь публичной персоной, любая газетная сука увидит нас вдвоем и сделает из этого политический факт! А потом мне придется долго и нудно доказывать, что я не верблюд, ясно?..
«Куда уж ясней!..» — подумал Белов. Ему вдруг стало как-то не по себе. Захотелось немедля уйти и больше уже никогда не встречаться с этим циничным и расчетливым человеком, который всегда называл себя Сашиным другом и ни разу не захотел помочь ему в трудную минуту.
Белов довольно сухо сообщил Зорину о том, что отныне все дела с ним будет вести Витя Пчелкин, и вскоре покинул клуб в Серебряном Бору. Как ему казалось — навсегда.
XXVI
В избирательном штабе Каверина кипела работа. В общей комнате, обклеенной плакатами улыбающегося кандидата в строительной каске, была суета и дым коромыслом. Сновали с бумагами озабоченные люди, то и дело звонили телефоны, гудели ксероксы, горели мониторы компьютеров.
За стеной, в своем уютном кабинете, полулежа на диване, Каверин принимал доклад своего нового советника Вадима — того самого имиджмейкера, которого сосватал ему подполковник Введенский.
— Плакаты у нас вполне приличные, и по содержанию, и по полиграфии, — сухо и деловито информировал своего шефа Вадим. — Медиа-план мы утвердили, тут тоже все нормально. Надо еще подумать о последних неделях, когда начнется обострение. Необходимо страховаться, готовить радикальные ходы по компромату.
— Тебе Игорь Леонидыч говорил об этом эмигранте? — лениво поинтересовался Каверин.
— Да, его уже привозили. Я с ним встречался, все обсудил, — едва заметно улыбнулся Вадим. — Это будет очень сильная фишка, только ее надо грамотно подать. Но, Владимир Евгеньич, этого мало. Нужно еще что-то экстраординарное.
Каверин тяжело, придерживая рукой за побаливающую поясницу, поднялся с дивана и раздраженно пробурчал:
— Ну так придумай. Ты спец или кто?..
— Понял, Владимир Евгеньич, — вытянулся в струнку советник из органов. — Будет сделано.
На просторном письменном столе стояло чучело небольшого, сантиметров семидесяти длиной, крокодильчика. Два дня назад Каверин случайно увидел его в витрине зоомагазина и немедленно купил. Крокодил нравился ему неимоверно, стоило Володе взглянуть на разинутую зубастую пасть рептилии, как у него сразу поднималось настроение.
Вот и сейчас он довольно рассмеялся и провел ногтем по маленьким, острым зубкам крокодила:
— Ну надо же — как живой, гад!..
Вадим выдал вежливую полуулыбку — он явно не разделял восторгов босса по поводу чучела мерзкой рептилии. Каверин это заметил. Резко помрачнев, он холодно спросил: