Старый оранжевый «Москвич» заморгал поворотником и, притормаживая, стал прижиматься к обочине. Но тут, видя, что машина останавливается, из кустов на дорогу вылезли грязные и оборванные Пчела со Шмидтом. «Москвич», испуганно вильнув в сторону, прибавил ходу и пролетел мимо.
— Куда, козел?!.. — Космос пнул ногой вслед удалявшемуся «Москвичу» и с досадой повернулся к поднявшимся на дорогу друзьям. — Ну, а вы-то что выползли, урюки?!
Пчела со Шмидтом промолчали. Космос махнул на них рукой и оглянулся на пустую трассу.
Оторванный рукав пальто Пчелы в очередной раз сполз вниз и упал на землю. Хозяин поднял его и задумчиво покрутил в руках:
— Слышь, Кос, как считаешь — его реально пришить, а?
— Да брось ты его! — он вырвал у Пчелы рукав и швырнул его на асфальт. — Я тебе десять таких куплю!..
Пчела печально взглянул на изуродованное пальто и поежился от холода.
— Пешком надо, — сказал он. — Никто в таком виде не возьмет.
— Пешком?! — вспыхнул Космос, — А куда?! Где Москва, ты знаешь?!..
Пчела пожал плечами, потом неуверенно показал направо. — Там…
— А почему не там?!.. — Космос махнул в противоположную сторону.
Возразить было нечего, Пчела зябко поежился и примирительно предложил:
— Да хрен его знает… Пойдем хоть куда-нибудь, Кос, я замерз как бобик!
Шмидт осторожно потрогал разбитый нос и неуверенно предложил:
— По солнцу можно…
Все трое одновременно задрали головы. Никакого солнца над ними не было, а было лишь одно серое, беспросветное, сплошь затянутое низкими и плотными облаками, небо.
IX
Во двор старинной дворянской усадьбы восемнадцатого века, где располагался головной офис фонда «Реставрация», въехал обшарпанный фургон-«ГАЗик» с подмосковными номерами. На его борту из-под обильной дорожной грязи едва проглядывала надпись «Овощи». Грузовик осторожно пробрался меж заполонивших двор сверкающих иномарок и остановился у главного входа. Из кабины выпрыгнул молодой водитель и, надевая на ходу рукавицы, пошел к дверям фургона. Он схватился за рукоятку запора и задорно крикнул:
— Эй, туристы, вы живы там?!..
Ему никто не ответил. На крыльцо офиса вышел охранник и с суровым любопытством уставился на шофера. Парень потянул дверцу фургона. Едва она отошла в сторону, как из кузова буквально вывалился скрюченный от холода Космос. Не в силах разогнуться, он остался стоять на четвереньках на асфальте. Следом вниз осторожно сполз негнущийся Шмидт. И наконец, на него выпал Пчела, размахивая грязным рукавом некогда белой рубашки.
Лицо охранника вытянулось. Он поднес ко рту переговорное устройство и произнес:
— Саша, если не занят, спустись, пожалуйста. Через полминуты в дверях офиса появился Белый. Он взглянул на друзей и с веселым недоумением протянул:
— Твою мать!.. Это что за дети подземелья?
Но уже через пару минут Белову стало не до шуток. Едва придя в себя, друзья обрушили на него всю свою боль, весь свой гнев и пережитый ужас. Суть дела была вкратце изложена на лестнице, а в кабинете Белова пострадавшие дали волю эмоциям.
— Сань, да они просто отморозки безбашенные! — кричал Космос. — Смотри, — он рванул на груди рубаху. — Первым делом они у меня крест сорвали! Крестильный! Ты понял?!
— Сань, это вообще беспредел полный! — наскакивал на него до предела взвинченный Пчела. — Среди бела дня!.. Я в жизни так не боялся.
— Погоди-погоди… — оборвал его Белов. — Они хоть что-нибудь сказали?
— Да ничего не сказали! — в голос заорал Пчела. — Вообще ничего!! Ни слова! Увезли, могилу рыть заставили…
Вдруг его голос сорвался, он слегка всхлипнул и тут же опустил голову.
— Саш, дико прессовали, — подтвердил Шмидт. — Просто дико!..
К Белому снова подлетел Пчела и клещом вцепился в лацканы его пиджака.
— Я в жизни так не боялся, понимаешь?! — он в ярости брызгал слюной. — Ведь могилу рыть заставили… Братишка!.. Могилу, понимаешь?!!!.. Себе могилу!!..
Белый не выдержал и залепил Пчеле пощечину.
— А ну прекратить истерику!! Тихо всем!! — рявкнул он.
В кабинете стало тихо. Белов вздохнул, собираясь с мыслями, и спросил:
— Вы какие-нибудь нашивки на форме у них видели?
— Да какие еще нашивки?!.. — снова вспыхнул было Пчела, но, наткнувшись на холодный взгляд Белова, тут же умолк.
— Я ничего не разглядел, как-то не до того было… — честно признался Космос.
И только один Шмидт смог внятно ответить на этот вопрос:
— Саша, это СОБР был. Я отвечаю. Белов присел на угол стола и задумался. Макс тем временем говорил по телефону:
— Олег, слушай сюда. Бросай все, дуй в больницу за врачом и мигом в офис. Только быстро, понял?
Все смотрели на Белова. Он, опустив голову, напряженно думал.
Поразмыслить и впрямь было о чем. Что послужило причиной сегодняшнего наезда собровцев и кто за всем этим стоял — вот вопросы, ответы на которые следовало найти как можно быстрей. Ничего путного в голову не шло — в последнее время все было абсолютно тихо и спокойно, с властями Белов жил душа в душу, ничего даже отдаленно похожего на конфликт не было и в помине. Ну не мог же, в самом деле, СОБР наехать из-за такой ерунды, как убийство Кордона?! Да и не его это дело. Если бы Белый попал под подозрение — дело пришлось бы иметь с прокуратурой. Нет, причиной тут явно было что-то другое, но что?..
— Значит так, сейчас покажитесь врачу и отдыхайте, — наконец сказал он, потом покачал головой и пробормотал: — О-хо-хо… Где мои семнадцать лет? — на Большом Каретном… Ладно, Макс, поехали.
Он встал.
— Куда? — вскинулся Макс.
— Поехали-поехали… — вполголоса повторил Белый.
— Ой, командир, — покачал головою Макс, он уже догадался. — Ой-е-ей…
Но Белов уже шагал к выходу. Максу ничего не оставалось, как пойти за ним.
Когда за ними закрылась дверь, Пчела упал в кресло и, обхватив голову, принялся твердить как заведенный:
— Суки… Вот суки… Суки…
— Витя, ну хватит, — ткнул его в плечо Шмидт. — Давай…
Он подтолкнул его к столу, на котором Космос разливал коньяк — по полстакана, не меньше. Они подняли стаканы.
— С днем рождения, — буркнул Космос.
— Суки! — хрястнул по столу кулаком Пчела и одним махом проглотил коньяк. То же самое сделали и остальные.
X
Дорогой Саша отмалчивался, продолжая обдумывать новую непростую ситуацию. Макс за рулем тоже хмурился. Ему не нравилась эта поездка, не нравилась вся затея Белова, да и затянувшееся молчание его тяготило. От скуки он принялся негромко напевать слова известной песни Высоцкого. У Макса, напрочь лишенного и слуха и голоса, получалось отвратительно.
— Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном… — бормотал он заунывным, без всяких интонаций, речитативом. — Где твои семнадцать бед? На Большом Каретном… А где твой черный пистолет?..
— Макс, ну что ты заладил, а? — раздраженно поморщился Белов. — Чукча, что ли?..
— Саш, не поверишь, я когда просто мимо Каретного еду, и то, блин, руки ходуном ходят, — признался Макс.
— А мимо Шаболовки?
— И мимо Шаболовки, и мимо Петровки, и мимо Садовой… — Макс согласно закивал головой. — А уж мимо Лефортова — так просто нажраться хочется…
— Да не каркай ты, е-мое!.. — психанув, оборвал Белый излияния охранника.
Водитель замолчал, но на душе у Белова спокойнее не стало. Он, так же как и Макс, нервничал. Да и как можно было не волноваться, если они направлялись не куда-нибудь, а к злейшим своим врагам, на Большой Каретный, дом 6 — в штаб Московского СОБРа.
Белов решил заявиться прямиком к командиру СОБРа полковнику Тучкову. Саша неплохо знал его лично, уважал за прямоту и честность и рассчитывал узнать от него хоть что-нибудь. Впрочем, Белову был также хорошо известен и крутой нрав полковника, и его вспыльчивость, и то, как относился Тучков к таким, как он. Так что результаты его визита на Большой Каретный могли оказаться самыми непредсказуемыми.