— Извини, Тамара... Ты отдыхай с дороги, а я на минутку схожу в больницу, — сказал он.
Тамара встрепенулась.
— Нет, нет, я не устала, и я с тобой, — торопливо сказала она, словно боялась отпускать его одного. — Я никогда не ходила по сельской улице. Это, наверно, интересно.
— Хорошо, идем, — без охоты согласился он.
Вечер был холодный, хмурый, ветреный. Теперь уже не разведчики осени, а сама осень хозяйничала в Буране.
— Где же песни, где же пляски? — насмешливо спрашивала Тамара. — У нас по телевидению недавно была передача «Сельский вечер». Веселая передача с частушками, с гармошкой... А здесь тишина, пустота...
Проходя мимо правления колхоза, Михаил Петрович увидел яркий свет в окнах председательского кабинета — там идет партийное собрание, там Ваня силу свою показывает... Сила у него большая. Вероятно, приехал в помощь и Аким Акимович Рогов. Наверняка приехал.
В больничном коридоре Михаил Петрович увидел Риту, моющую пол. Она выпрямилась, отчужденно глянула на доктора, перевела взор на пришедшую с ним Тамару и снова молча стала орудовать шваброй.
— Что не докладываете, Рита? Как Лидия Николаевна?
Не поднимая головы, девушка сердито проворчала:
— Спит уже...
— Так рано? — удивился Михаил Петрович. — Подожди меня в приемной, — сказал он Тамаре. — Я пройду в палату.
Тамара потянулась было за ним, но Михаил Петрович предупредил, что посторонним лицам в палату заходить нельзя.
Рита остервенело терла шваброй пол. Она была возмущена доктором, который пришел в больницу с этой Тамарой. О том, что она приехала в Буран, в больнице узнали быстро, только не сказали об этом Лидии Николаевне — зачем ее тревожить. Рита всегда радовалась, если видела Михаила Петровича и Лидию Николаевну вместе, она от всего сердца желала им счастья, и ей очень, очень хотелось, чтобы врачи полюбили друг друга навсегда-навсегда, на всю жизнь.
Хотя пол в приемной уже был вымыт, но Рита отворила дверь, вошла туда и стала орудовать шваброй, разбрызгивая воду.
— Ой, осторожней! — отскочила Тамара.
«Так тебе, так», — с мстительной радостью твердила Рита, заметив, что облила ее модные на тоненькой шпильке туфли. Она зло поглядывала на нежеланную гостью и с отчаянием думала: «Эх, жалко, что она такая красивая...»
Тамара вышла в коридор, обеспокоенная долгим отсутствием доктора. Откуда-то из другой половины дома доносился его приглушенный голос. Она пошла по коридору, свернула в пристройку, заметила чуть приоткрытую дверь.
Именно оттуда и доносился докторский басок. Она осторожно приблизилась, заглянула в щель и увидела лежавшую на кровати докторшу. Сам доктор сидел спиной к двери и говорил о каком-то Светове... Разговором Тамара не интересовалась. Украдкой разглядывая удлиненное, бледноватое лицо докторши, она вдруг внутренне засмеялась: «Да нет же, нет, не может быть, чтобы Миша увлекся такой некрасивой... В кино с ней мог сходить, на «москвиче» мог покататься — и только... Да разве можно сравнить эту докторшу со мной? Смешно!» — Совершенно успокоенная, Тамара вернулась в приемную и терпеливо стала ждать доктора, без интереса рассматривая небогатое убранство комнаты.
...Когда Михаил Петрович и Тамара возвращались из больницы, он опять увидел освещенные окна Ваниного кабинета и даже разглядел Синецкого, который стоял, опершись одной рукой на стол, и говорил что-то. Михаил Петрович приостановился. Ему показалось, что Синецкий оправдывается, что вид у него отрешенный... «Трудно Виктору Тимофеевичу», — озабоченно подумал он.
— Днем я видела речку, она рядом. Давай сходим на берег, — предложила Тамара и подхватила его под руку.
Михаил Петрович нехотя поплелся к реке. От реки тянуло сырым, вязким холодом. Вода в ней была дегтярно-темная, неприветливая. На берегу стояли черные жесткие кусты, а на той стороне темнел зловещий лес. В лесу надрывно гукала какая-то птица, вероятно, филин.
— Как здесь жутко, — шепотом произнесла Тамара, прижимаясь к доктору.
«Да, жутко», — согласился про себя Михаил Петрович, и вспомнилось ему, как однажды ночью возвращались они с Лидией Николаевной из Ключевой. Какими сказочно-красивыми были тогда речные плесы, засеянные голубыми огоньками звезд, и как ласково шумел прибрежный камыш...
— Знаешь, Миша, нам нужно завтра уехать, — сказала Тамара.
— Нет, нет, завтра нельзя, — возразил он.
— Почему нельзя? Ты и так порядочно задержался в этом Буране. Тебя ждет институтская клиника... Помнишь, я говорила тебе по телефону. Я уже все уладила, можешь считать себя сотрудником кафедры хирургии... Оклад приличный, раза в полтора больше твоего больничного.