Вместо него ответила Вера Матвеевна.
— Я вам русским языком сказала: Михаил Петрович выходит на следующей станции!
— Нет, нет! — протестующе вскрикнула Тамара. Она тормошила доктора за плечо, в отчаянии твердя: — Это неправда. Это неправда. Ты не сделаешь этого, Миша. Нам же далеко ехать!
Михаил Петрович и на этот раз ничего не ответил ей. В купе заглянуло яркое, умытое дождем солнце, колеса еще настойчивей выстукивали свою скороговорку:
— Едешь, едешь... от счастья, от счастья...
Он тряхнул головой, выглянул в окно и вдруг увидел на мокром, точно покрытом лаком шоссе, что тянулось вдоль железной дороги, «москвича», похожего на больничного. Из окна машины антеннами торчали удочки. Веселые рыбаки не отставали от поезда и даже хотели обогнать его. Они смеялись, помахивая пассажирам руками.
Этот шустрый «москвич» напомнил Михаилу Петровичу многое. Перед глазами неотступно стояла Лидия Николаевна. Он знал, что скоро, очень скоро она оседлает отремонтированного «москвича» и помчится по бурановским дорогам — бедовая, насмешливая, упрямая. А может быть, она стала другой? Может быть, она стала очень серьезной?
Он был бы рад видеть ее любой. Был бы рад... А что мешает? Что?
Что мешает? — в мыслях переспросил Михаил Петрович. — А то мешает, что закончился твой неожиданно удлиненный отпуск, и теперь уж далеко-далеко позади остался Буран...
Над Бураном, наверное, хлещет и хлещет спорый дождь, и довольный бурановский председатель выглядывает в окно кабинета — давай, дождь, лей, ты нам нужен!
Михаилу Петровичу вспомнилось, как прощались они с братом.
— Не обижай, Ваня, Лидию Николаевну, помоги ей, — попросил он.
— Чего обижать? Чего помогать? Уедет — и точка.
— Не уедет, навсегда остается у вас. Виктор Тимофеевич обещал о новой больнице подумать.
— Ишь ты, обещал, — усмехнулся председатель. — Больно много обещает... О больнице пусть думают те, кому положено, а у меня своих думок хватает...
Вера Матвеевна забеспокоилась.
— Станция близко. Собирайтесь, Михаил Петрович, — твердо сказала она, и на глазах у нее блеснули слезы. — Вы недалеко отъехали от Бурана.
Михаил Петрович встал, молча отстранил Тамару, взглянул на Веру Матвеевну.
Операционная сестра ободряюще улыбнулась.
— Идите, — подтолкнула она.
— Миша! Миша! — крикнула Тамара.
— Идите, — повторила Вера Матвеевна.
Михаил Петрович не привык возражать своей операционной сестре, все равно это бесполезно. Он знал только одно: ее совет — добрый совет...
